остаться часть моей задницы, прикинул я. Или вообще мог остаться без них. Так что меня это не остановило. Петляя между деревьев, сверкая частью зада, как олень, я мчался на место встречи.

Мишка меня уже ждал на условленном месте.

– У вас, у городских, даже трусов целых нет, что ли? – усмехнулся он, обратив внимание на мой вид.

– Принёс? – вместо ответа сразу спросил я.

– Конечно, – он достал из мешка резиновую перчатку. – Свежая, – гордо резюмировал он. – Свиная.

– А побольше не было? – я рассматривал перчатку и не мог сообразить, как я её теперь пронесу в корпус. И самое главное, что я скажу, если меня вдруг поймают на обратном пути. До этого момента план был проработан в голове до мелочей, чуть более поздние события я тоже себе представлял. Но план моего возвращения в отряд с реквизитом был либо потерян в извилинах мозга, либо, что больше похоже на правду, был проигнорирован при разработке.

– Скажи спасибо и за это.

Я, конечно, шутя спросил, не было ли перчатки побольше. Потому что она оказалась куда больше, чем я мог представить в своём воображении. Но взял её, заверив Мишку в том, что уговор в силе, и если всё пройдёт нормально, то вечером он получит свои пряники.

– А может что-то пойти ненормально? – напрягся он.

Исходя из своего опыта, я предположил, что ненормально может пойти всё, но Мишке знать об этом необязательно. Если уж началось всё с того, что я трусы свои порвал, то чем всё закончится, вообще неизвестно. Тем не менее жажда славы заставляла меня верить в лучшее.

– Всё под контролем, – заверил я его.

Обратно пробирался уже чуть ли не ползком. Один раз чуть не нарвался на нашего Бояныча. Другой раз чуть не столкнулся с Сергеем Ивановичем. И если в первом случае я ещё как-то смог бы выкрутиться, то во втором вся моя затея обернулась бы полным провалом. Вряд ли старший пионервожатый, увидев меня в порванных трусах, с резиновой перчаткой, наполненной свиной кровью, посчитал бы это рядовым событием пионерской жизни.

Трудности меня ожидали и по возвращении. Я понял, что не смогу залезть обратно в окно туалета. Тем более с перчаткой. Осторожно пробравшись к окну нашей спальни, я постучал. Появилась голова Вовки.

– Держи, – протянул я ему наполненную кровью перчатку.

– Ого! – удивился он.

Тут же появилась голова Шурика.

– Ни фига себе!

– Первое место наше, – заверил я их.

Они забрали перчатку и, крикнув: «Атас!», скрылись в окне. Со стороны столовой кто-то шёл. Путь обратно был только один. Через главный вход.

Прикрывая руками дыру в трусах, я осторожно зашёл на веранду. Матрасиха дремала за столом. На цыпочках я пробирался в спальню. И когда уже почти скрылся из виду, позади меня раздалось громогласное:

– Стоять! Ты откуда?

Я развернулся. Мой ум натужно заскрипел и пытался придумать ответ в то время, когда руки прикрывали сзади остатки трусов.

– Что там у тебя в руках?

Я хотел честно ответить, что в моих руках, но предположил, что этот ответ будет пусть и честным, но немного странным.

– Я из туалета, – снова соврал я, не придумав ничего другого.

– Руки покажи, – не сдавалась она.

Я протянул ей руки и показал, что в них ничего нет.

– Иди.

Пытаясь не поворачиваться к Матрасихе задом, я стал пятиться в сторону комнаты.

– Ты чё там прячешь?

Я так понял, что это она снова ко мне и позора с трусами мне не избежать. Осталось только быстро придумать, почему они в таком виде.

– Господи! – Матрасиха была явно поражена открывшимся ей видом. – Как это тебя так угораздило?

Мне бы тут соврать что-нибудь, ну или найти более вразумительную версию, но…

– В туалет очень сильно хотел, – выпалил я.

Матрасиха заржала так, что, скорее всего, проснулся весь отряд. Я, только ответив, сообразил, что ляпнул немножко не то. Сопоставив вид моих трусов с моим неудержимым желанием сходить в туалет, Матрасиха пришла к вполне логичным выводам. А я ведь сказал, что ходил в туалет для того, чтобы не придумывать ответ про трусы. Но на деле всё вышло иначе.

– Иди, – ответила она сквозь смех и слёзы. – В следующий раз не терпи так долго.

На её хохот выбежал из своей комнаты Алексей.

– Опять ты? – увидел он меня.

Я же, подумав, что второго объяснения про трусы не вынесу, побежал в спальню.

Ребята меня уже ждали.

– Чё Матрасиха там так ржёт?

Я, ничего не объясняя, повернулся к ним задом. Теперь настал их черёд ржать.

Конечно, потом я придумал для них историю про то, что на меня напали собаки и я, как герой, отбивался. Отстоял перчатку со свиной кровью, и собакам пришлось довольствоваться только частью моих трусов. Так что данный инцидент больше не вызывал ни у кого смеха.

Наступил час славы.

Конкурс проходил в зале, где обычно показывают кино. Там была сцена. В зале расселся весь лагерь, не участвующий в самодеятельности. На первом ряду сидел Сергей Иванович и те самые ветераны из ближайшего села, для которых мы и устраивали концерт. Как самые младшие, мы выступали последними. Я решил, что так даже лучше. Наше выступление будет кульминационным и самым запоминающимся. Приз обязательно будет наш. И я не ошибся. Почти. По крайней мере, про кульминационное и запоминающееся выступление. Приз отдали другим, но если бы был ещё приз зрительских симпатий, то его, несомненно, получили бы мы.

Наконец-то близился наш выход. По сценарию мы должны были изображать отряд красноармейцев, который под песню о Щорсе идёт по импровизированному берегу. Впереди, собственно, сам Щорс под красным знаменем и за ним отряд. Для полноты картины Алексей предложил нести ещё на носилках раненого бойца. Нести было решено Вовку, ввиду того, что он самый лёгкий. Вот тогда мне и пришла эта идея. Точнее, идея пришла, когда я связал два факта. Песню, где след кровавый стелется по сырой траве, и Вовку на носилках. По сути, кровь должна была стелиться, вытекая из Щорса. Но так как никого из наших на эту роль не утвердили, то я решил внести немного импровизации в наше выступление. Естественно, я не хотел, чтобы всю славу от моей идеи присвоили вожатые. Тогда они проделают это с тем, со своим Щорсом. Тогда было решено организовать тайное общество, в которое входили только некоторые обитатели нашей комнаты. Я рассказал свой план Вовке, Шурику и Генке, и все его одобрили. Надо было раздобыть немного крови. Сначала были предложения покрасить