Томас сделал ещё шаг – его лапа зависла, словно нащупывая невидимые потоки воздуха. Наконец он её опустил и улёгся, точно сфинкс, на пол. «Серьёзно? Теперь он решил отдохнуть?!» – подумала я, но тут же поняла, что Томас, наоборот, готовится прыгнуть. Я повернулась к силуэту с карандашом наготове – если кот готов напасть, то я и подавно.

Но тут тьма утратила подобие силуэта и рассеялась. Я засмеялась и выпила ещё водки – чего только не покажется в пьяном одиночестве!

Однако Томас остался в квартире до утра – тихий, неподвижный, настороженный.

В одном из магазинов спорттоваров, где для жаждущих приключений клиентов продавалось снаряжение для охоты и рыбалки, я купила армейский рюкзак. Вернувшись домой и оказавшись у квартиры, я увидела Клаудию, колотившую в дверь с криком:

– Открывай, Исабель! Я знаю, ты там! От меня не спрячешься!

Я позвала её по имени. Руки Клаудии застыли в воздухе, а её голова повернулась точно на шарнирах.

– Ты… Ты… – Клаудия не находила слов.

Пройдя мимо неё, я отперла и открыла дверь и жестом пригласила Клаудию войти. Она настороженно на меня посмотрела.

Всё-таки я очень похожа на мать: в напряжённые минуты я становлюсь холодной и отстранённой. По-видимому, это отразилось на моём лице. Клаудия всё больше и больше нервничала.

Я оставила рюкзак в спальне и поставила чайник кипятиться. Клаудия тяжело дышала и пыхтела, не сводя с меня глаз. Наконец она достаточно успокоилась, чтобы заговорить:

– И что – ты думала просто уехать? Ни звонка, ни слова?

Я положила в чашку несколько чайных пакетиков, налила туда кипяток и подняла чашку, предлагая её Клаудии. Та яростно – пожалуй, слишком яростно – затрясла головой.

– Честно говоря, я думала, тебе будет всё равно, – ответила я.

– Всё равно? Конечно, не всё равно. Я просто так с людьми не трахаюсь.

– Может, ты была бы слишком занята и не заметила, – пожала я плечами.

– Это из-за Лауры? Лаура классная, тебе она понравилась бы. Мы же приглашали тебя присоединиться.

Я открыла рот и тут же закрыла. «Как легко сейчас будет начать перепалку – обычное выяснение между любовниками, кто что сказал и сделал.

Не буду. Не могу».

– Не только из-за Лауры. Из-за Авенданьо, – ответила я.

– Ты сказала Тилли, что твой дядя умирает от рака, и она просит всех на твоей кафедре заменить тебя на парах.

Не обращая внимания, я продолжила:

– Авенданьо исчез, но, думаю, я знаю, где он. Но я не смогу ему помочь, если не вернусь домой.

– Всем наплевать. Он же древний!

«Мне не наплевать! Он из Махеры! Он – самое близкое подобие семьи, что у меня есть», – хотела ответить я, но это было бы трудно объяснить даже самой себе. Вместо этого я ответила:

– Я только уеду на лето и вернусь.

– Нет, не вернёшься. Ты же едешь в Махеру! Я читала, что там делается. У власти псих, который пытает и убивает студентов, а интеллектуалов – и любого, кто, по мнению его тайной полиции, подрывает устои общества, – «распыляет», – Клаудия была в ярости. – А у тебя на лбу написано, что ты подрываешь устои общества. Не думаю, что сеньор Видаль пощадит профессора-лесбиянку, зачищая страну.

– Я не собираюсь носить табличку о том, с кем целуюсь, – ответила я.

– Ты и так не носишь, – засмеялась Клаудия. Миг – и она уже целовала меня, и я долго не могла думать. Её руки скользили по мне, мои – по ней всю дорогу от кухни до спальни; мы лишились разума, и остались только вкус, осязание и обоняние.

– Рада, что ты передумала, – сказала Клаудия, когда мы снова смогли дышать.

– Я тоже рада, – ответила я, прижимаясь к её телу и радуясь близости и теплу. В спальню вошёл Томас, обошёл кровать, прыгнул в кресло поблизости и долго на нас смотрел.

– Маленький извращенец, – сказала Клаудия. – Что, дружок, пришёл посмотреть?

Я вспомнила, как в опьянении водкой и в переводческой горячке мне явился силуэт, но Томас меня спас. Как он понял, что мне нужен был кто-то или что-то, что, будто играя, отразило бы воображаемого пришельца? Что произошло бы в противном случае, трудно было представить. Могла ли я рассказать всё это Клаудии? Она не поняла бы, а выразить произошедшее так, чтобы она не решила, будто мне нужен психиатр, я не умела.

Поэтому просто поцеловала её.

Томас медленно и скучающе моргнул, затем спрыгнул с кресла и тихо вышел из комнаты.

* * *

Следующие пять дней мы с Клаудией упивались компанией друг друга; если мы и отдалились одна от другой, всё расстояние исчезло на это время. Еда, секс, алкоголь, смех, лёгкость, музыка… До поздней ночи мы смотрели телевизор. Ещё я один раз отвела её в «Синема-ла-Плайя» на мексиканский фильм про лучадоров: герой Торо в маске сражался против орды зомби, созданных с помощью ритуала вуду, которые, в свою очередь, стремились надругаться над пышногрудой тётей Торо Марией. Клаудия весь фильм смеялась, и я невольно нашла сходство между их с Авенданьо чувством юмора. Наверно, они понравились бы друг другу – или возненавидели бы. Определённо, вдвоём я бы их не выдержала.

Однажды, когда мы едва опомнились от послеобеденной сиесты (в которую очень мало спали), пришла почта. Я поднялась, взяла письма, села на кухне с сигаретой и принялась их просматривать. На одном из конвертов не было обратного адреса.

Открыв его, я обнаружила рваный клочок жёлтой гербовой бумаги:

– Что там? – спросила Клаудия, стоя в дверях спальни. На ней не было ничего, кроме футболки.

– Ничего, – я сунула бумагу обратно в конверт. – Макулатура для Авенданьо.

– Кажется, я снова проголодалась, – она целовала мою шею сзади.

– Ты всегда голодна.

– Верно, – и больше Клаудия ничего не сказала. Ни «проголодалась без тебя», ни строк из песен Police или Rolling Stones – это мне в ней нравилось. Отложив почту, я стала уделять ей внимание.

На шестой день, проведённый вместе, я, как обычно, встала раньше Клаудии, оделась в джинсы, сапоги и чёрную футболку, собрала волосы в строгий узел, взяла лист бумаги и написала:

Клаудия,

я сообщила домовладельцу, что ты останешься здесь надолго – если пожелаешь. Банк Барселоны выплачивает стипендию в 10 тысяч песет в месяц тому, кто присматривает за квартирой Авенданьо. Думаю, пусть этим человеком будешь ты, а не кто-либо другой. О квартплате, конечно, уже позаботились. Квартира чудесная; я благодарна за время, которое мы с тобой здесь провели. Полагаю, если захочешь, места хватит даже Лауре. Она замечательная. Наверно, вместе вам будет хорошо.