оставался последним, который знал умершие языки. Учителя интересовало бессмертие, перемещение в страну света. В книгах очень много пишется за неё. Это не рай, о котором твердят церковники. Учитель искал дорогу в этот мир, и почти нашёл. Он заставлял повторять меня формулы, вслед за ним. Я видел, как начались раздвигаться стены, и появилось пятно, мутное пятно света. Я в унисон продолжал повторять египетские руны, вслед за учителем, пятно стало прозрачней. Но ворвался царь. Гер Питер. Со своей свитой, и меня потащили в подвалы. Я никогда раньше не пил вина, но с рук царя, ты выпьешь и отраву. Я не помню, ничего не помню, помню удар в голову, комнату мастера помню.

Я вспомнил, что со мной было. Я попробовал преобразоваться, нет, у меня ничего не получилось – я в своём времени, я человек. Но не радует меня это открытие, опять я один, в этом теле беззащитен против произвола власти. Граф Брюс говорит, что мой новый учитель уже в пути, вчера выехал из Дрездена. Он астролог и алхимик, его Гер Питер выписал. Русскому царю никто возражать не смеет. Фрол жалел о потерянных способностях, придётся учить немецкий язык.

Царь любил разговаривать с иностранцами, прибывшими в Россию, тем более, по его вызову. Магистр из Дрездена гордился своей родословной, хотя фамилия Шмульке ни о чём не говорила царю. Гер Питер прощупывал знание языков собеседником, это был показатель грамотности, задав несколько вопросов по интересующей его тематике, он давал окончательное заключение по выбранному специалисту и терял к собеседнику интерес. Шмульке не удовлетворял критериям царя, но спешить Гер Питер не стал, время лучше всего характеризует человека. Шмульке прибыл из Дрездена, но его немецкий язык! Пётр не любил тех, кто проглатывает буквы.

Шмульке прибыл в монастырь вечером, после обедни. Ему не нравились крупные города, он не пожелал жить около царя, да и сам этот дикарь ему не нравился. Магистр на следующий день купил дом, у реки, вдали от монастырских стен. Он ничего не планировал, всё решили за него, ещё там – в Берлине. Его продали, как лошадь на базаре. Поэтому Шмульке жильё обустраивал основательно. Слуга доложил, что кареты разгружены. Самое ценное – это лаборатория и набор напольных зеркал, из венецианского стекла. Магистр распорядился всё внести в дом.

–Завтра придёт ученик, мы вместе расставим хитроумные сосуды.

Новая лаборатория, несомненно, должна отличаться от Дрезденской. В Германии было места мало. Шмульке решил возвратится в Египет, но русский царь спутал его планы. Магистр прошёл по монастырю. Он больше напоминал маленькую крепость. Странное было это место для молитвы и послушания: в подвалах были винные погреба, вход в которые был свободен, на верху жили чернокнижники, хлысты и другие инакомыслящие. На верху можно было найти всё, преследуемое официальной церковью: от икон Рублёва, до философского камня. Рядом были кельи монахов, церковь с иконостасом. И грязь, двор не выложен камнем, монахи не стригут траву, стараясь её убрать совсем. Нет привычного мягкого сельского дёрна. Шмульке с молодости, нравилось валяться на траве. Страна дикарей, и царь у них дикарь. Магистр осмотрел келью, занятую под библиотеку, везде было опустение и хаос, никакого порядка. Отдельные листы папируса валялись на полу, в кельях давно не прибиралось, и слабый запах табака, он преследовал Шмульке с самой столицы.

– После уборки надо проветрить кельи, подумал магистр.

Фрол увидел учителя на третий день, после его прибытия, он собрал всю свою челядь и устроил уборку в его келье. Фрол пытался возмущаться, но всё впустую, его никто не понимал, ни учёный, ни его слуги. Они друг друга понимали с трудом. – Немцы! Что скажешь, подумал юноша. Шмульке уже догадался, кто перед ним, он не собирался изучать этот дикарский язык, по методу русского царя, он начал зондировать почву, на предмет знания языков, время от времени вставляя фразы из собственной языковой копилки. Мальчик среагировал на арабский. Шмульке вздохнул, последние десять лет ему довелось провести в Египте. Он проверил ученика, спровоцировав того на ответ. Диалог был установлен, отныне магистр общался с учеником на арабском языке. Шмульке вполне устаивал такой вариант, главное всё оставить в секрете. Теперь магистр не боялся надзора, их никто не мог понять в России. На следующий день, учёный стал обустраивать лабораторию в доме, он специально выделил комнату, с хорошей вентиляцией. Шмульке всё делал основательно, с немецкой педантичностью. Шмульке никогда не был немцем, он не относил себя к этим варварам. Фрол с удивлением смотрел на причудливые колбы, связанные между собой гирляндами приспособлений. У каждого учёного алхимика были свои слабости: Шмульке интересовал философский камень. Всё мечты, всё иллюзии, а философский камень – реальность, из философского камня был вырезан перстень царя Давида. Слишком много очевидцев осталось в истории видевших чудеса, какие мог делать иудейский царь. Шмульке верил свидетельствам этих людей. Он двадцать лет собирает артефакты по крупицам, и не продвинулся ни на шаг. Ему стыдно было признаться перед учеником, он ничему его не сможет научить.

– Придётся учиться вместе.

Фрол осторожно распечатывал зеркала. Какие они были большие и тяжёлые! Шмульке помогал ученику их устанавливать. Надо было из зеркал сделать комнату. Тогда ещё не знали, что такое портал, переход в другой мир, но первые порталы появились опытным путём и были они из зеркал. Когда было всё готово, Фрол зашёл в центр зеркальной комнаты, ему стало неуютно, он вновь почувствовал себя пробкой от шампанского. Парень рискнул преобразиться, и, о чудо, он снова стал Васей Сметаниным. Это было открытие, его личное открытие, он уже не считал себя таким беззащитным. Фрол поспешил вернуть прежний облик. На выходе было всё, как прежде, учитель наводил порядок со своими книгами. Фрол светился от счастья – это была победа, о которой никому рассказывать нельзя.

С утра учитель пришёл в замок, в течение двух часов библиотека превратилась в набор сложенных кип, книги и все бумаги, стопками стояли на полу, которые приходили и забирали слуги Шмульке. Учёный решил перебрать их у себя дома, не торопясь, разобравшись с каждым документом. Он только спросил Фрола, о наклонности его предыдущего учителя.

– Перемещением во времени и в пространстве увлекался.

– И, как успехи?

Фрол тактично промолчал, магистр и не ждал ответ.

– Всё это глупости! Сказки. Вот философский камень – это реальность. Остальным не стоит заниматься, только время терять.

Фрол молчал, а про себя думал:

– Дурак ты, хоть и немец.

Вечером к учителю приходило вдохновение, он закрывался в своей лаборатории и