речь? — почти мирно уточнил Олли. — Кого ты тут потерял?

— Элейн, — прошептал барон, — я ищу Элейн.

— У меня?

— А где еще? Больше нигде ее нет.

— Плохо смотришь за своей женой.

— Да за ней как ни смотри, найдет способ удрать к очередным порткам.

Олли посмотрел, как сочится кровь у зятя сквозь пальцы, и подумал, не врезать ли ему еще раз.

— Она шлюха. Гулящая девка, — грустно констатировал де Пейн.

Олли это не понравилось.

— А… мои племянники? — уточнил он. На самом деле он хотел сказать «твои дети», но не стал.

— В мальчиках я уверен, особенно в старшем. А вот дочь не моя.

— Зачем ты это терпишь?

— А куда я ее дену?

— Куда обычно надоевших жен девают? Запри в монастырь.

Был, конечно, более простой и надежный способ, но Олли не стал его озвучивать, все-таки речь шла о его сестре.

Габриэль подошел к столу, стал жадно пить местное дрянное вино прямо из кувшина.

— Я люблю ее, — усмехнулся он разбитыми губами. И направился к двери. Потом на пороге оглянулся.

— Шенто желает видеть тебя, — сообщил он и ушел.

В замок его пустили без проблем, а вот длинноволосого Рина пришлось ждать долго. Солнечный луч медленно полз по полу от одной стены к другой. Хорошо, что в маленькой комнатке была скамейка, обитая бархатом. Олли бы не отказался и от кубка вина, чтобы скрасить ожидание, но никто и не подумал об этом позаботиться.

У дверей стояла охрана и им было глубоко наплевать на ожидающего.

Олли долго думал, идти ли ему к Шенто. Вряд ли там ждало что-то хорошее, но проигнорировать приглашение было еще хуже. И еще, ему сейчас нужно искать сестру. Можно, конечно, все спихнуть на ее мужа, раз он позволял Элейн слишком много — сам во всем виноват. Но Олли был братом, хоть и младшим, и поэтому в ответе за сестру.

Он спустился из своей комнаты в общий зал трактира и спросил у хозяина что-нибудь более крепкое, чем его паршивое вино. Тот принес кружку непонятного напитка и почти робко поставил на стол деревянную тарелку со вчерашней черствой лепешкой, поджаренной на свином сале.

— У господина что-то случилось? — участливо спросил он. После визита де Пейна это был вполне законный вопрос.

Нет. Ничего.

Олли отпил сразу полкружки мутного напитка. И когда вновь обрел способность дышать, откусил лепешку. Она показалась невероятно вкусной.

Нужно искать сестру.

Нужно узнать хотя бы в городе она или нет.

Олли в городе никого не знал. И его никто не знал. Можно попробовать расспросить стражников на воротах, но те не станут отвечать — просто потому что их ежедневно достают бесчисленными вопросами. Вот если подкрепить вопрос парой монет, тогда был бы шанс. Но монет у Олли не было. И он в который раз пожалел, что не взял из графской шкатулки пару горстей серебра.

По всему выходило, что к Шенто идти придется.

Вот он и ждет теперь. День постепенно угасает, уступая место сумеркам.

Где-то совсем рядом прозвенел колокольчик, и следом за ним прозвучал женский смех. Или детский? Потом, спустя тысячелетие, грохот, будто уронили медный поднос. Стража у дверей напряглась, но тут же успокоилась. Потом кто-то протащил собачку, которая пару раз недовольно тявкнула.

Синие тени заполнили углы.

Олли уже надоело и сидеть, и стоять. Он прикидывал, не прилечь ли на эту чертову скамейку. Кто ему хоть слово скажет? Не эти же истуканы у двери.

Наконец появился Рин. Едва заметным кивком приказал следовать за собой.

Рин поджег лучину и стал зажигать свечи. Шесть великолепных белых восковых свечей.

— Вчера ко мне ворвался твой зять, — негромко заговорил длинноволосый, и в его голосе был хорошо сдерживаемый гнев, — он искал здесь свою жену. Потом он искал тебя. Я отправил его в «Единорог». Оказалось, там о тебе даже не слышали. Почему?

— Там слишком дорого, — осторожно ответил Олли.

— Тебе же давали деньги.

На самом деле Олли бы не сунулся в «Единорога» даже в том случае, ели бы забрал все серебро из шкатулки. Что они там такого особенного могли предложить? А чистую постель и приемлемую еду он получил и в той халупе, где-то на задворках города. Хотя лепешка в сале в самом деле была хороша. Особенно хороша, потому что пока это была единственная еда за весь день.

— Каким образом Пейн нашел меня? — Олли постарался увести разговор от финансового вопроса.

— Я обратился к городской страже. Частным порядком.

— А можно к ним еще раз обратиться… частным порядком?

— Зачем?

— Чтобы узнать, в городе ли Элейн де Пейн.

— Меня не интересуют ваши семейные разборки.

Олли вздохнул, посмотрел на огонь ближайшей свечи. Он был удивительно ровным.

— Исчезновение моей сестры, — начал он, — вполне может быть связано с тем письмом.

— Пейн считает иначе.

— Пейн не в курсе происходящего.

— И какая может быть взаимосвязь?

— Д’Экраф угрожал моей сестре и матери, если я откажусь доставить послание.

— Ты же его доставил.

— Не его. Совсем другое.

— А леди де Форе? Твоя мать?

— Я думаю, она в безопасности. Барон не посмеет ее тронуть.

— Потому что она монахиня?

— Потому что он ее всегда любил. Он надеялся, что она станет баронессой. Но она предпочла его рыцаря, моего отца.

— Ты полагаешь, он не возненавидел ее после этого?

— Нет. Ее — нет. Только меня.

— Отчего же? А леди Элейн?

— Сестра похожа на отца. И ее вид не оскорблял господина барона. А я слишком похож на мать.

Рин кивнул без особого интереса.

— Д’Экраф тут не при чем. Он просто не успел бы узнать. Тем более что-то предпринять.

— Но герцог здесь.

— Герцог здесь, — согласился Рин.

Появился Прошка, будто специально дожидавшийся паузы в разговоре. Принес вино, сушеные фрукты и лимонные цукаты. Не еда, конечно, но лучше, чем ничего. Наполнил кубки.

Кубки были те же, из толстого тяжелого стекла. И Олли опять достался тот, который с застывшими пузырьками воздуха.

Вино и вкусом и цветом напоминало скошенную летнюю траву, когда она полежала на жарком сухом солнце и начала утрачивать свою изумрудную девственность.

А ведь до первого покоса еще предстояло дожить.

— Что ты хочешь от меня? — спросил Рин.

— Узнать, в городе ли моя сестра. А если нет, через какие ворота ее вывезли.

— И куда повезли?

— Хорошо бы.

Это не слишком реально и слишком утомительно для длинноволосого. Олли уже ждал отказ. Пока ждал, попробовал цукаты. Они были сладко-горькие, идеально подходили к вину. Пока длинноволосый там что-то обдумывал, он поспешил еще раз наполнить