огромному пространству. От его лап на моей коже расцветают ссадины, но я не замечаю этой боли, предвкушая худшую. Остервенело бью его по лицу и телу, но он словно и не замечает этого, заставляя задыхаться меня от отчаянной безысходности.

— Заткнись! — ревет Зверь, зажимая ладонью мой рот. Я тут же кусаю его, чувствуя солоноватый привкус на губах, и он инстинктивно отбрасывает меня от себя еще ближе к краю пропасти.

— Мраааазь! — орет, стряхивая кровь с ладони. — Ты уже бесишь меня по-настоящему, тварь! Я разорву тебя изнутри, а потом!..

— Нет.

От спокойного, протяжного голоса, разносящегося по этому аду, я едва ли не начинаю рыдать в голос облегчением.

Зверь резко оборачивается, а потом усмехается:

— Мулцибер? Я решил избавить тебя от этой шлюхи.

Мулцибер делает пару медленных ленивых шагов, а я трясущимися руками поправляю на себе одежду.

— Разве я приказывал тебе это? — голос обманчиво спокойный, но я чувствую ауру его черного гнева. Она обволакивает все вокруг так, что хочется сжаться в комок в уголке. И все же, я еще никогда в жизни так никому не была рада.

— Нет, но ее истерзанное тело, брошенное на границе Колдора, послужит уроком Константину…

Зверь не успевает договорить, потому что Мулцибер оказывается возле него в секунду, сжимая горло на вытянутой руке.

Я прикрываю голову руками. Теперь, когда он стоит еще ближе, я чувствую его ярость, его желание убивать с особой жестокостью. Даже рядом с огромным Зверем, Мулцибер выглядит массивнее. Он выше и куда опаснее своего маньяка-подданного.

— Ты будешь делать то, что я скажу тебе! Понял? Понял?!

Зверь хрипит, хватая запястье своего предводителя, но не может освободиться, шепча последними остатками воздуха:

— Я думал… Думал… Что я больше, чем просто твоя собака-подданный…

И тут демон резко отпускает его, сверкая зелеными глазами. Его настроение тут же меняется, и он вновь становится полубезумным:

— Звеееерь, у вас с Дианой куда больше общего, чем ты думаешь, — раскатисто смеется, а у меня по коже мурашки бегают от ужаса. — Вы оба считаете, что что-то значите для меня, — Мулцибер присаживается на корточки возле корчащегося Зверя. — Но это не так, — он разводит руками, улыбаясь, как будто показал забавный фокус. — Мне насрать на всех вас. Единственное, что мать твою, что от вас требуется, это выполнять приказы! Простые, б***ь приказы!!! Вы на это способны?!

Зажмуриваюсь и едва сдерживаю слезы недавно пережитого шока. Его голос разлетается по пространству, сверлами проедая мозг. Впивается, заставляя бояться этого гнева до дрожи в пальцах.

Зверь на полу быстро кивает. У него трясется подбородок, и он выглядит напуганным до смерти. Я вся содрогаюсь, но не чувствую радости от падения своего мучителя.

— Умница, — Мулцибер расплывается в безумной улыбке. — А теперь иди в бордель и развлеки себя шлюхами.

Демон поднимается на ноги, и мне хватает одного его тяжелого взгляда, чтобы вскочить и броситься за спину Мулцибера.

Я в аду. Понимаю это безусловно. Но самый страшный и жестокий дьявол считает меня своей собственностью. И то, что он не дал мне стать куском мяса для своего подданного внушает мне хоть какую-то надежду.

Он идет вперед, и я следом, не отставая ни на шаг. Едва ли не впечатываюсь в мощную спину, когда Мулцибер резко тормозит.

— Зверь, — окликает он, чуть поворачивая голову, но не оборачиваясь, — еще раз тронешь мое, и я похороню тебя.

Зверь, до сих пор скорчившийся на мостике, что-то мычит.

— Ты понял, что именно я сказал? — Мулцибер оборачивает голову полностью. — Я похороню тебя здесь.

И в этот момент я вижу, как на лице Зверя вспыхивает настоящий ужас. Он знает, что Эм не пугает. Прекрасно это понял. И тем лучше. Для меня.

Глава 8

Полтора месяца назад

— Не любишь мясо?

— Предпочитаю растительную пищу, — стараюсь не кривиться, видя стейк минимальной прожарки в своей тарелке.

Как представлю, что там кровь сочится, и видны связки мышц несчастного животного в разрезе, аж подташнивать начинает.

— Думал, это прерогатива алияд, — хмыкает Константин, отрезая небольшой кусок.

Он явно прикладывает усилия, пиля шмат плоти, и я вижу, как алая кровь действительно вытекает на белую тарелку. В горле происходит спазм, и я делаю вид что закашлялась, прикладывая ко рту салфетку.

— Вся нормально? — он чуть хмурится, и я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как он будет жевать это.

— Вполне.

— Ты побледнела.

— Правда? Думаю, я немного нервничаю.

Это вранье только отчасти.

Потому что я и правда волнуюсь. Чертовски. Свиданий и тесного контакта с мужчиной у меня не было с того… Опыта в частном самолете.

И сейчас я почти жалела, что поддалась на уговоры Тесс и пришла в этот роскошный двухуровневый стейк хаус с хрустальными люстрами, свисающими массивами прямо до пола.

Я чувствую себя здесь чужой.

Все эти смеющиеся мужчины и женщины, на которых надеты камни общей сложностью стоимостью самого этого многоэтажного здания… Они не мои люди. Я никогда не хотела стать их частью. А после того, что я сама стала «живым товаром» для кого-то подобного, это понимание укрепилось во мне окончательно.

Все они выглядели пресыщенными жизнью, и за широкими улыбками прятали духовное опустошение. Их глаза не горели без алкоголя и изрядной порции запрещенных официально препаратов. Но мы ведь знаем, что законы распространяются только на тех, кто не участвует в их принятии.

Огляделась кругом, ощущая, как к голове приливает состояние панической атаки. А что, если мой незнакомец сейчас сидит здесь, за соседним столом? Вокруг несколько мужчин бросают на меня заинтересованные взгляды, и я чувствую, как начинают неметь кончики пальцев.

— С тобой точно все в порядке? — Константин накрывает мои пальцы своей теплой ладонью, и я вздрагиваю. Он хмурится и чуть сжимает губы.

Ну, разумеется, он недоволен!

Я должна бы прыгать от счастья, что такой как он вообще обратил на меня внимание, а вместо этого оглядываюсь по сторонам, словно подыскиваю новую жертву в сети.

— Все отлично, — надеваю на себя улыбку, заставляя забыть про блики света, слепящие глаза и горечь тошноты в горле.

— Надо было предупредить тебя про мясной ресторан, — его лицо слегка светлеет, а в глазах появляются искорки. Константин все еще держит мою руку, большим пальцем поглаживая тыльную сторону ладони. Внезапно, эта ласка не вызывает во мне отвращение, как мысль о любом мужском касании с тех пор.

— Я не презираю мясоедов, — улыбаюсь, и теперь уже вполне искренне. — Я вообще спокойно отношусь к чужому рациону. Просто сама не могу, понимаешь, — проглатываю ком