до конца дня. Конечно, это сильно замедляло наше передвижение, но делать было нечего. Мы пытались найти аккумулятор получше, но состояние Амары не позволяло подолгу рыться в грудах развалин.

Так мы просуществовали около месяца, пока в какой-то день Амара не отказалась есть пищевые капсулы. Она выглядела измученной.

– То место, про которое все говорят, оно существует.

– Какое?

– Убежище.

Я догадывалась, о чем говорила сестра, но не могла поверить, что она серьезно к этому относилась.

– Давай найдем это место, где живут устойчивые.

Я не хотела показывать сестре, что сомневаюсь в успехе. Амара верила слухам от отчаяния. Даже если та деревня когда-то существовала, она наверняка уже уничтожена. Как и все остальное. На планете больше не осталось безопасных мест – мест, где еще не умерла надежда.

Все понимая, я не осмеливалась сказать об этом сестре.

– Конечно, Амара. Давай отправимся туда.

Как мы и ожидали, найти информацию об убежище оказалось совсем не легко. Даже если оно и правда существовало, его обитатели жили очень скрытно. Мы переезжали из одного разрушенного города в другой, стараясь не наткнуться на мародеров. Устойчивые, с которыми мы встречались, делились с нами тем, что им известно, – в обмен на наши вещи. Но бо́льшая часть информации была бесполезной.

Один раз нам довелось найти что-то похожее на то убежище. О нем нам рассказали устойчивые из Мельбы, и стоило это месячного запаса пищевых капсул. Оказалось, что если проехать часа два на машине на северо-запад от Кепонга, расположенного на севере Куала-Лумпура, то окажешься в лесу, где находится маленькая деревня. Десять лет назад она принадлежала НИИ лесного хозяйства. Когда нам наконец удалось найти это место, мы обнаружили, что институт уже давно пустовал, а от всех ближайших строений остались одни развалины. Перед институтом стояла чудом уцелевшая оранжерея с треугольной крышей, вся заросшая какими-то высохшими сорняками, как внутри, так и снаружи. Отчего-то она внушала чувство безопасности, и мы решили задержаться там на день.

После долгих скитаний и расспросов мы наконец встретили устойчивых, которые знали координаты убежища. Нам пришлось отдать «Дельфина». Если бы Амара хоть чуть-чуть засомневалась, я бы не согласилась расстаться с ховеркаром. Но сестра была уверена как никогда. Видимо, потому что окончательно отчаялась.

Как бы то ни было, я ее не упрекала, а наоборот, старалась подбодрить. Мы нашли обычную машину и направились на поиски убежища. Она была слишком большая для нас, так что ноги с трудом доставали до пола, вести ее было крайне неудобно. Но останавливаться мы не могли. Амара ворочалась на заднем сиденье и время от времени кашляла.

На горизонте вдалеке мы видели города под куполами, жители которых нас не принимали, деревни, где нас обманывали и продавали фальшивые лекарства. Проехав по окраинам, которые представляли собой сплошные пустыри, мы наконец добрались до леса, полного мертвых деревьев.

С трудом верилось, что мы сможем найти убежище, даже зная координаты. Но у меня было предчувствие, что у нас осталось совсем мало времени.

Когда-то этот лес был Национальным парком с популярным среди туристов маршрутом для трекинга. Теперь здесь гулял только ветер. Склон горы был не очень крутой, но идти мешали густые заросли деревьев. Ступив в лес, мы с Амарой почувствовали что-то странное. На пути нам попались наполовину сгнивший труп орангутана и диковинные, с виду будто бы живые растения. Когда стемнело, я уже готова была отказаться от нашей затеи, как вдруг заметила слабое желтое свечение. Оно исходило из самой высокой точки джунглей.

Мы вновь обрели надежду.

Но, как оказалось, ненадолго. Откуда ни возьмись появились непонятные люди и наставили на нас оружие. Я кричала и звала Амару. Мы оказались на грани смерти. Во всяком случае, нам так казалось.

Тьма. Вокруг глубокая тьма. Я попыталась моргнуть и не смогла, потому что у меня на глазах была повязка.

– Назови свое имя, – услышала я предположительно женский тихий голос. – Отвечай.

– Наоми. Наоми Дженет.

– Как вы нас нашли?

«Что она от меня хочет?» – никак не могла я понять.

– Отвечай!

Что-то холодное и металлическое надавило мне на лоб. Мною овладел страх.

– Извините. Нам рассказали другие устойчивые. Мы их встретили в заброшенных районах. Не убивайте Амару, прошу. Я… У меня высокая устойчивость. Я могу дать вам свою кровь. Даже раз в два дня, я выдержу. Сколько угодно.

– Зачем нам твоя кровь?

– В крови устойчивых есть антитела к пыли… Если делать переливание…

– Господи, какой вздор. Чем там эти идиоты снаружи вообще занимаются?!

– Извините, а где моя сестра Амара?

– Ха-ха! Что еще сказали те устойчивые?

– Но…

– Отвечай!

– Ходят слухи… в Малакке… в НИИ в Лангкави, что есть убежище, где живут устойчивые. Нам дали координаты, но неточные. Там просто указан Национальный парк… Мы долго бродили, – бормотала я несвязно.

Кто эта женщина? Сколько их тут? Меня начало тошнить. Казалось, еще чуть-чуть, и меня действительно вырвет.

– НИИ в Лангкави? – угрюмо пробормотала женщина.

– Деточка, прости, но мы не можем вас принять. Таковы правила. Но если мы вас отпустим… тогда кто-то еще может узнать об этом месте. Вы тоже продадите координаты. Может, вырвать вам языки? Но вы не глупые, писать умеете. Так что это проблема. Стереть память мы вам тоже не можем.

Я боялась, что незнакомка вырвет мне язык прямо сейчас на этом самом месте или же пустит пулю в лоб. Но все же я решилась попросить об одолжении:

– А здесь есть врач?

В ответ – молчание.

– Можете делать со мной что захотите. Только помогите Амаре, прошу! В институте над ней проводили ужасные эксперименты… С тех пор она болеет. Я не знаю, что делать, какое искать лекарство. Вы могли бы ее посмотреть?

– Чего ради мы должны вам помогать?

– Я могу вам пригодиться. У меня высокая устойчивость. Можете ставить на мне любые опыты. Я почти все смогу выдержать. Если это не что-то совсем чудовищное. Ученые из Лангкави говорили, что такая устойчивость – большая редкость. Только спасите Амару. Я вас умоляю…

– О господи…

Женщина неодобрительно хмыкнула. Позади послышалась иностранная речь, но это был не английский язык. Я услышала звук приближающихся шагов.

Мне развязали руки, но повязку с глаз не сняли, поэтому я по-прежнему ничего не видела. Мое тело обмякло, было трудно даже пошевелиться. Кто-то подошел и напоил меня чем-то теплым, вроде бы травяным напитком с непонятным вкусом. Не говоря ни слова, они усадили меня к стене и ушли. Я повалилась на пол и уснула мертвым сном. Потом кто-то переложил меня на кровать.

Во сне я размышляла: ну вот и настал наш конец; нас либо убьют, либо выгонят за пределы леса, что, в принципе, равноценно; мы все отдали, чтобы найти это убежище… больше у нас ничего нет. Вдруг Амара уже умерла? Одна только эта мысль причиняла нестерпимую боль в сердце. Нас же