Володя Тихонов никогда ничего не выбрасывал, он сохранялстарые школьные тетради, письма, открытки, совершенно незначащие записки. Емуказалось, что чем больше у него накопилось таких бумаг, тем большедоказательств того, что он жил и продолжает жить до сих пор. Сейчас емупрактически никто не звонил, не писал; его жизнь практически никому не быланужна и не интересна, а вот в шестом классе учительница Мария Степановна читалаего сочинение и написала на полях «Очень хорошо». Или – вот записка мамина:«Володя, обедай без меня. Суп в холодильнике». Он был кому-то нужен. Его жизнького-то интересовала. Разве можно выбрасывать такие бесценные свидетельства?

Володя сложил тетради и письма в ящик стола, согрел чайник.Есть не хотелось. Он выпил пустого чаю и лег. Сон не шел. Он думал о том, каклегко обмануть его жалкой крохой внимания. Андрей… Ему показалось, что кто-тоискренне заинтересовался его судьбой, кому-то есть до него дело. На самом делеего просто использовали, нагло использовали… Да еще кто – убийца! Володе нехотелось верить в это, но факты говорили сами за себя.

Усталость брала свое, дремота накатывала волнами прибоя.Сквозь сон ему послышался какой-то скрип в коридоре, чуть слышный шорох.Сознание скользило на грани яви и сна, и непонятные звуки вписались в канвузарождающегося сновидения. Вдруг какая-то тяжелая душная тьма навалилась нанего. Володя пытался вздохнуть, крикнуть, позвать на помощь – безуспешно.Воздуха не было. Легкие разрывались от боли. Из всех мыслей и желаний осталосьодно: воздуха! воздуха! В нем не осталось ни одной человеческой мысли, толькоживотное бессознательное желание жить, дышать. Последнее желание.

Убийца еще несколько секунд подержал подушку. Володины рукиперестали судорожно бить по одеялу. Убийца подхватил тело под мышки и потащил вванную. Ванна в ржавых потеках и облупившаяся краска на стенах вызвали у негогримасу омерзения. Он торопливо раздел труп, перевалил его через край ванны,открыл краны. Принес из комнаты тапочки, поставил их в подходящее место. Сновавернулся в комнату, поправил постель, устранив следы борьбы и агонии. Надо былоснова зайти в ванную, убедиться, что там… порядок, полный порядок, но он несмог заставить себя сделать это. Он остановился у входной двери, осмотрелся,снял тряпочные перчатки, надел кожаные, порадовавшись, что в свое время неполенился смазать замок, выглянул на площадку и побежал вниз, захлопнув дверь.Теперь быстрее, быстрее отсюда. У него было еще одно дело и всего один час.Идти приходилось пешком. Переходя мост, он выбросил в Неву пакет с ключом иперчатками.

Надежда плохо спала эту ночь, ворочалась, что-то давилогрудь, под утро приснилась Алена, бледная, худая, в каком-то балахоне. Решиввечером позвонить дочери, она помчалась на работу. Бросив сумку, причесавшись,разбросав по столу бумаги в живописном беспорядке, она собралась к Володе.

Надежда открыла дверь Володиного сектора и первой, кого онаувидела, была заплаканная Элка.

– Ох, Надя, ты представляешь, какое несчастье!

– Что? – спросила Надежда, еле шевеляпомертвевшими губами.

– Володя-то Тихонов умер.

– Умер?

– Утонул в ванне. Поздно было, он, видимо, заснул, ну изахлебнулся. Только что соседка его звонила.

Надежда почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. Онапошатнулась, ухватившись рукой за приборную стойку.

– Надь, ты чего? Ты так расстроилась? Вы же едвазнакомы были, – теребила ее испуганная Элка.

– Это от неожиданности. Как же все случилось?

– Соседка снизу в пять утра пошла в туалет, смотрит –вода с потолка в ванной капает. Пока мужа разбудила, пока они оделись, побежалинаверх – не открывает он. Тут люди со всей площадки собрались, топором дверьвзломали, а он в ванне лежит уже давно мертвый, холодный весь.

Элка всхлипнула.

– Вот, потому что один жил, жениться не хотел. Мы ужему тут одну такую подыскали, так он от нее прямо бегал.

– Я пойду, – пробормотала Надежда. Не помня себя,она поднялась на лифте на свой, пятый, этаж, не замечая недоуменных взглядовсотрудников, прошла прямо в кабинет, где, к счастью, Сан Саныч был один. Увидевее лицо, он вскочил, опрокинув стул.

– Что случилось? Тебе плохо? Чувствуя, что если сейчасраскрыть рот, она закричит, зарыдает, она ответила одними губами:

– Домой!

– Может быть, врача?

Надежде хотелось выть и кататься по полу. С ужасом ощущая,как в ней растет что-то жуткое, черное, она взмолилась:

– Саша, помоги мне!

Он все понял. Не тратя времени на разговоры, он вывел ее изкабинета к рабочему месту: «Собирайся!»; вернулся, аккуратно убрал все бумаги встол, оделся сам в кабинете, вышел, оглядел присутствующих спокойным взглядомтемных глаз и сказал не терпящим возражений тоном:

– Надежде Николаевне плохо. Врача не надо, лекарствоона приняла, я сам отвезу ее домой и вернусь.

Затем он взял за руку Надежду, которая в это время с грехомпополам смогла застегнуть сапоги, вывел в коридор к раздевалке, сам надел нанее пальто и запихнул в лифт. В проходной он быстро договорился с вахтершей,которая, увидев Надеждино лицо, не очень возражала выпустить их в неурочноевремя, на улице поймал частника и усадил Надежду в машину. Пока ехали, Надеждуначала бить крупная дрожь. Закусив перчатку, она молила Бота, чтобы скорее,скорее, скорее. Наконец, доехали. Он сам открыл дверь. Надежда машинально снялапальто, прошла в комнату, рухнула на диван и зарыдала.

Через некоторое время она несколько пришла в себя. Он сиделрядом, молча прижимая ее голову к своей груди и укачивал ее, как ребенка.Надежда вытерла лицо о диванную подушку, не сознавая что делает. Онпошевелился.

– Надя, ну что же случилось?

– Он его убил, Господи, он его убил!

– Да кто? Кого?

– Рубцов, он убил Володю! И я во всем виновата!

– Да что такое, расскажи толком!

Он сходил на кухню, принес ей воды. Всхлипывая, стуча зубамио чашку, она рассказала ему, как нашла Володю, догадалась про ключ, какубедилась, что именно Рубцов встречался у Володи с Мариной.

– Он сначала мне верить не хотел, я его убеждала долго,потом он поверил, когда про общежитие узнал. И все рвался с Рубцовымпоговорить, а я его удерживала. А потом он мне вечером позвонил и сказал, что сРубцовым говорил-таки, но о пустяках. И наверное, тот все-таки что-тозаподозрил, догадался по его тону и ночью его убил. И ведь это я, я егоподставила, он ведь мне поверил. Ох, Саша, что я наделала!

Она уткнулась ему в грудь и заревела в голос. Некотороевремя он сидел молча, потом попытался ее отвлечь:

– Послушай, но, может быть, действительно этонесчастный случай. Ну поздно ночью расслабился человек, заснул, а проверить егобыло некому, он и захлебнулся.