«И он тоже, - подумала она, - он тоже лишь использует меня»

Внутри нее как будто разорвались невидимые цепи, которые сковывали ее так долго, что она и не представляла, каково это – существовать без них. Но внезапно ей стало легко, и Равена почувствовала, как кровь по жилам побежала быстрее.

«Нет, - решительно сказала она себе. – Больше я этого не позволю. Я хочу сама быть хозяйкой своей жизни».

Прислонившись спиной к стене сарая, Равена смотрела сквозь зарешеченное окошко двери наружу. Мельтешение теней и солнечных лучей в просветах между решетками причиняло боль глазам, привыкшим к сумраку помещения, где в заточении она находилась уже несколько дней, но взгляд Равены все равно был прикован к окну в терпеливом ожидании.

Даже в сидячем положении она чувствовала, как плывет перед глазами. Стены и дверь, циновка из соломы и деревянные брусья решетки в окнах – все вокруг то и дело подрагивало, затягивалось пеленой, теряло четкие очертания.

Кажется, был уже седьмой день, как ей не приносили еду. Ее освободили от веревок – Равена была так ослаблена, что даже не связанная путами не смогла бы сбежать. Да ей бы и не позволили. Она уже знала, что за стенами ее узилища около трех сотен канрийцев. Как рассказал ей Ран-Ги, ее привезли в заброшенный приют монахов-отшельников.

Из книг Равена знала, что такие приюты строились длинными бараками, которые примыкали друг к другу торцами и создавали прямоугольное или квадратное замкнутое пространство с просторным двором в центре, где монахи затягивали очищающие душу песнопения или тренировались в сражении на мечах, ведь владение мечом позволяло им защищать свой приют от грабителей. В таких приютах единственные ворота всегда смотрели на восток, чтобы привратники, сторожащие ворота ночью, заставали восход солнца, когда оно появляется над горизонтом, и воспевали благодарственные песни за наступление нового дня.

Равена не знала, куда исчезли монахи, которые жили в этом приюте раньше. Проводя дни в одиночестве и не имея возможности чем-то себя занять, она размышляла об их судьбе. Возможно, они подверглись нападению грабителей и были убиты все до единого. Или сюда давно не приходили молодые отшельники, а старики дожили до глубокой старости и умерли своей смертью. А еще Равена однажды слышала историю о монахе, который сошел с ума и отравил своих собратьев в приюте, где обитал, – сто монахов было найдено мертвыми в своих комнатах. Эту историю передавали из уст в уста, одно время она бродила по Бриесту. Может быть, это была чья-то выдумка, а может, речь шла об этом самом приюте. В любом случае, благодаря этому Равене сейчас было чем занять свои мысли в бесплодном ожидании.

Около полудня тень заслонила окно в двери, скрипнули дверные петли – и на пороге появился Ран-Ги. Подойдя ближе, он остановился на почтительном расстоянии от Равены. Какое-то время канрийский маг молчал, его цепкий взгляд внимательно изучал пленницу, как будто в попытке понять, сколько она еще протянет, лишенная пищи. После чего Ран-Ги сказал:

- С тех пор как мы отправили послание дракону с требованием раскрыть неизвестные нам секреты драконьей магии взамен на ваше возвращение, прошло пять дней, мин-са.

Равена выдохнула, прикрыв глаза. Во рту пересохло – воды ей тоже почти не давали. Раз в день несколько глотков, чтобы не умерла от жажды.

- Я предупреждала вас, – произнесла она; ее собственный голос показался ей надломленным и безжизненным – это был голос человека, ослабленного и изможденного. – Амир не из тех, кого можно заставить что-то делать угрозой. Он всегда поступает только так, как сам считает нужным.

Раг-Ги помолчал.

- Вы удивили меня, мин-са, и продолжаете удивлять, - наконец со сдержанным восхищением в голосе произнес он. – Не думал, что в вашем хрупком теле скрывается такая сильная воля. Стоит ли этот дракон таких мучений?

Равена с трудом подняла веки, чтобы посмотрел в черные глаза канрийца.

- Да, - сипло ответила она. – Стоит. Амир того стоит.

Ран-Ги снова помолчал.

- Может, все-таки...

- Нет, - отрезала Равена и вновь прикрыла веки – ослабленному взгляду было тяжело сосредоточиться на лице канрийца. – Вы обещали, Ран-Ги. Даже если я буду просить.

- Но вы не просите, - заметил канрийский маг.

В этот раз Равена не сочла нужным отвечать. Она чувствовала, что Ран-Ги все еще здесь. Смотрит на нее и ждет. Ждет, когда она сдастся. Но Равена едва ли не впервые в жизни не чувствовала внутри жалости к самой себе. Не испытывала страха перед судьбой. Как будто ее сердце стало твердым, как камень, а воля готова была удерживать жизнь в ослабленном теле столько, сколько потребуется.

Ее слух вдруг уловил звуки, и Равена даже своим затуманенным от слабости рассудком поняла, что доносятся они со двора.

- Ван-са! Ван-са! – крикнул громким шепотом голос канрийца, охранявшего узилище Равены.

По ту сторону зарешеченного окошка в двери возникло его лицо, которое для Равены в этот момент было лишь темным пятном.

«Ван-са» - это было уважительное обращение к мужчине, превосходящему по статусу. Охранник звал Ран-Ги, поняла Равена.

- Что-то происходит, ван-са!

Ран-Ги бросил быстрый взгляд на Равену и вышел. Равена снова закрыла глаза и превратилась в слух.

Она слышала быструю канрийскую речь и, конечно, не разбирала ни слова, но в голосе говорившего звучала готовность и собранность. Не успела она задуматься над тем, что это означает, как послышался звук быстрых шагов – кто-то бежал сюда. Еще один голос на канрийском о чем-то доложил Ран-Ги. И снова Равена услышала то же самое – готовность.

Канрийцы были готовы. К чему? К тому ли, что у них будут гости?

Но подспудно Равена чувствовала: их готовность была иной, сдержанной и ровной – сродни спокойному течению реки, которая устремляется в море, чтобы наполнить его и раствориться, исчезнуть в нем.

От этого где-то в самой глубине сердца Равены едва уловимым дрожанием затрепыхалась тревога, которая, однако, почти тот же час смолкла под спудом овладевшей Равеной решимости.

Снова скрипнули дверные петли – вернулся Ран-Ги. Он посмотрел на Равену, и на лице его возникла сдержанная, но в то же время исполненная холодного ликования улыбка. Канрийский маг сказал:

- Он здесь, мин-са. Он пришел за вами.

Не отводя от него взгляда, Равена сделала медленный и глубокий вдох. Да. Она уже почувствовала это, уже поняла.

Амир здесь. Он пришел за ней. Пришел, чтобы забрать то, что принадлежит ему.

* * *

Сначала Равена слышала вскрики, которые долетали издалека. Короткие. Словно срывающиеся под силой бушующего ветра и падающие на землю обломки древесных веток. Затем до ее ушей донесся лязг. Удары стали о сталь. Снова и снова. Опять крики, но все еще далеко. Пока не здесь, не рядом.