- Амира нельзя обмануть, - качнула головой Равена. – Он сразу разгадает обман.

- Тогда что вы предлагаете, мин-са?

Равена задумалась. Спустя минуту, сделала глубокий вдох и сказала:

- Вы отправите Амиру послание. Думаю, для вас не составит труда позаботиться о том, чтобы он его получил.

- Что должно быть в этом послании, мин-са?

- Вы сообщите, что я у вас в плену, и пообещаете вернуть меня, если Амир выполнит ваши условия – поделится с вами некоторыми секретами драконьей магии. После этого, Ран-Ги, вы перестанете давать мне еду.

Брови канрийца чуть приподнялись, выражая удивление.

- Так долго, как потребуется, - твердым кивком головы подтвердила сказанное Равена и добавила: - И воду... воды будете давать ровно столько, чтобы поддерживать во мне жизнь. Увидев меня, Амир должен быть уверен, что я пленница, измученная, изнуренная, слабая – только жертва. У него не должно возникнуть даже подозрения, что я могу быть в сговоре с вами. Перед этим вы дадите мне кинжал, я буду прятать его под юбками. Ничего не подозревая, Амир подойдет ко мне – и я раню его, для того чтобы вам легче было его схватить.

Канрийский маг внимательно слушал, не перебивая. Равене в его молчании почудилось недоверие.

- Вы боитесь, Ран-Ги? – прямо спросила она. – Боитесь, давать мне оружие, предполагая, что я могу обмануть вас?

Кан-Ри моргнул.

- Верно ли, что этот дракон убил ваших родителей?

Равена кивнула.

- Тогда я верю вам, - сказал Ран-Ги. – Для канрийцев отец и мать так же священны, как и для вас. Невозможно простить того, кто отнял у них жизнь.

Равена некоторое время думала над его словами, и снова кивнула, но уже в знак того, что убедилась в его доверии к ней.

- Однако вряд ли я смогу сильно ранить Амира кинжалом, - с болью, которую вызывало в ней одно только упоминание этого оружия, произнесла она. – После нескольких дней голода мои руки сильно ослабнут. А если Амир не будет достаточно сильно ранен, справитесь ли вы с ним?

- Не волнуйтесь, мин-са, - сказал Ран-Ги. – Я уже все продумал. Достаточно будет, если вы лишь слегка поцарапаете его. Я смажу лезвие кинжала сильным ядом. Для человека этот яд смертелен, но дракона он лишь на время усыпит. Однако уверены ли вы, что вам необходимо отказываться от пищи и воды? Есть способы сделать так, что человек будет выглядеть, будто его истязали и морили голодом. Никто даже не заметит обмана.

- Амир заметит, - уверенно произнесла Равена. – Не забывайте – мы росли вместе. Он слишком хорошо меня знает. Каждое выражение лица, взгляд, интонацию.

Она поджала губы и чуть нахмурилась, после чего глухо произнесла, глядя прямо перед собой:

- Я никогда не умела его обманывать. Даже если он все те годы, что мы жили, как брат и сестра, притворялся передо мной.

Равена подняла взгляд на Ран-Ги и ровно сказала:

- Поэтому, чтобы его обмануть – обман должен стать правдой...

* * *

В тот день, когда они с Ран-Ги обсуждали план действий, Равена думала, что испытает удовлетворение, если все получится. Но сейчас, глядя на лежащего у ее ног Амира, она чувствовала только опустошение.

- Почему он не принял облик дракона? – вслух спросила она; ее взгляд то и дело скользил по брызгам крови, которая ожерельями и гроздьями окрасила одежду и лицо ее названого брата. – Ему не пришлось бы с таким трудом прокладывать себе путь.

Почувствовав на себе взгляд Ран-Ги, Равена подняла глаза. Канрийский маг смотрел на нее как будто озадаченно.

- А вы не поняли, мин-са? – спросил он.

Равена нахмурилась и слегка мотнула головой в недоумении.

Ран-Ги задумчиво хмыкнул.

- Он не знал, где мы вас прячем. Если бы сражался в облике дракона – просто сравнял бы приют с землей, и тогда это место стало бы не только нашей могилой, но и вашей, мин-са. Он не стал принимать облик дракона из-за вас – боялся навредить вам. Поэтому ему пришлось сражаться с нами в человеческом облике.

Ран-Ги перевел взгляд на Амира.

- Если бы я верил, что драконы умеют любить, я бы решил, что этот дракон любит вас, мин-са.

Равена моргнула. В отличие от канрийца, она не взглянула на Амира – смотрела прямо перед собой. Сглотнув подкативший к горлу тяжелый комок горечи, сказала:

- Да. Наверное, он любит. Как умеет.

«Вот только у его любви привкус боли и крови», - подумала Равена, не став говорить это вслух.

Ран-Ги встал и подошел к пустому дверному проему сарая. Что-то громко крикнул по-канрийски, а спустя минуту в помещение вошли двое канрийцев с носилками. Опустив носилки на пол, они положили на них Амира.

Проследив, пока они выносили его наружу, Равена попыталась встать, однако ослабленное тело не слушалось – ноги подкосились, а в глазах потемнело.

- Вы не сможете сейчас идти сами, мин-са, - произнес Ран-Ги; подойдя, он опустился перед ней на одно колено. – Просто доверьте это мне.

Равене было неловко, но она позволила Ран-Ги взять ее на руки и вынести из сарая.

Впервые за семь дней ее лица коснулись солнечные лучи. Равена невольно подняла взгляд к небу – его чистая голубизна на миг заворожила ее, заставив сердце биться чаще.

На смену опустошению, которое овладело Равеной, после того, как ей удалось свершить задуманное, приходило другое чувство. Медленно, но верно оно зарождалось в ее душе, пуская ростки.

Под этим голубым небом Равена впервые за долгое время почувствовала себя свободной. Впервые по-настоящему ощутила – ее жизнь только в ее руках.

Яркая голубизна неба ослепила привыкшие к сумраку узилища глаза, и Равена опустила взгляд, одновременно услышав голос Ран-Ги:

- Не смотрите, мин-са. Не смотрите вокруг.

Но было поздно.

Просторный двор монастыря был словно устлан красным ковром из человеческих тел. И почему-то в эту минуту Равена в первую очередь подумала о том, как Ран-Ги сложно будет нести ее к воротам сквозь этот двор – ведь здесь негде было ступить.

- Ран-Ги, - позвала Равена.

- Да, мин-са, - отозвался канрийский маг.

- Вы не жалеете? Глядя вокруг, вы не жалеете о нашей сделке?

- Нет, мин-са, - не раздумывая ни мгновения, ответил Ран-Ги. – Вы же видите – только вы могли это сделать. У каждого погибшего здесь воина лезвие меча было смазано тем же ядом, что и ваш кинжал. Но ни у кого из них не было и шанса подойти к дракону так близко, чтобы хотя бы задеть его. Ни у кого, кроме вас, мин-са.

Равена не могла сделать вдох.

Еще сегодня утром все, кто сейчас застилал собой землю, были живы. Дышали. Думали о чем-то. Может быть, как минуту назад Равена, понимали глаза и смотрели на это бескрайнее голубое небо... И уже тогда были готовы умереть ради цели своего ордена, своей страны.