— Может сейчас ты и не в состоянии что-либо вспомнить, но, обещаю, я сумею тебе всё напомнить. Даже о том, о чём ты вообще никогда не задумывался.

— Звучит, скорее, как угроза.

Но Кен почему-то сделал то, то действительно не собирался делать. Он ещё больше раскрыл дверь и отступил в глубь квартиры, тем самым приглашая незваного гостя войти внутрь.

— Уверен, ты теперь всё, что связано со мной, воспринимаешь только как за угрозу. И в этом плане я тебя прекрасно понимаю.

Николас переступил порог спокойным шагом, но набрасываться на Вударда не стал. По крайней мере, не сейчас. Может только поэтому Кен и расслабился преждевременно, отступая ещё дальше и на какое-то время разворачиваясь к Хардингу спиной.

Большая ошибка, Кен. Как ты вообще мог до такого додуматься?

— Боюсь, ты и представить себе не можешь, как на самом деле я тебя воспринимаю, Ник. Для этого ещё не придумали подходящих слов, метафор и ассоциаций. Но так уж и быть. Раз протащился сюда из самого Сандс-Пойнта…

Он так и не вспомнит, почему тогда отвернулся от Хардинга? Хотел пробежаться быстрым взглядом по погружённым в ночные сумерки внутренностям квартиры и включить несколько ночников в центре гостиной зоны?.. Кажется, на это ушло не более пяти-семи секунд. А потом, когда он снова повернулся к Нику, то совершенно не ожидал, что тот окажется так близко за его спиной и… направит в его лицо струю из небольшого баллончика под лекарственный распылитель…

3.7

— Твою мать! — он взревел, подобно зверю, которому только что выстрелили в морду мелкой дробью с обжигающим глаза пороховым дымом. Не удержавшись, само собой и от более крепкого словца и, в первую очередь, частя себя на чём белый свет стоит за столь идиотскую беспечность, которая на одной вопиющей от него глупости не закончилась. Ведь вместо того, чтобы интуитивно закрыть лицо ладонями и быстро отступить, он в тот момент ещё и умудрился вдохнуть немаленький глоток распылённого в его лицо неизвестного вещества. Которое, как вскоре выяснилось, оказалось вовсе не перцовым газом, хотя глаза заслезились едва не мгновенно.

— Что это за хрень, Хардинг! — он попытался оглядеться, чтобы определиться в пространстве и как можно скорее добежать до кухонной раковины, но, похоже, попавший на его кожу, в лёгкие и зрительный нерв химикат уже начал вершить над ним своё чёрное дело.

Не то, чтобы он частично ослеп, но картинка перед глазами поплыла очень быстро, даже чересчур пугающе быстро. Как и запульсировало в голове, будто её враз наполнили горячим, почти кипящим воздухом, отупляя и отключая большую часть мозговых зон, отвечающих за общую ориентацию в пространстве. А потом, буквально за считанные секунды, он рванул по венам и артериям вниз, разносясь вместе с кровью во все дальние уголки его далеко не маленького и не хилого тела. Это была одновременно и сильнейшая физическая слабость и что-то намного похуже, парализующее его мышцы не одним лишь характерным онемением.

Казалось, даже комната начала дрожать и переворачиваться. Хотя, скорее, это скрытое воздействие вещества, усиленное парами алкогольного опьянения, добралось до нужного участка мозга, отвечающего за равновесие тела в пространстве и за баланс центра тяжести.

— Пришлось немного превысить дозу. Поскольку, чтоб завалить подобную тебе тушу, Кен, для этого, увы, приходится идти практически на крайние меры.

— Чем… ты… в меня… — чем дальше он пытался произнести хоть что-то, тем труднее ему это давалось. Голос, казалось, и вовсе начал пропадать, переходя со звериного рычания в непонятый бессвязный хрип. А потом он взял и завалился. Буквально. Потому что пол под его ногами банально заскользил куда-то в сторону и начал переворачиваться вместе с квартирой.

— Тише-тише-тише. — зачастил Хардинг. — Всё хорошо. Не сопротивляйся, Кен. Ты всё равно с ним не справишься. Он тебя сильнее. Намного сильнее.

Кто он? Что он несёт?

Но, судя по всему, даже думать для Вударда становилось с каждой пройденной секундой всё труднее и не без дополнительного усилия. А когда он наконец-то открыл глаза, то едва ли поверил в то, что увидел. Хотя, похоже, мозгу уже было попросту плевать на то, верить во что-то или нет. Его серое вещество отказывало вместе с телом и зрением. Удивительно, что со слухом пока ещё было всё в относительном порядке, притом что звуки и голос Хардинга звучали уже не так чётко, а практически на небольшом отдалении. А вот зрение…

— Расслабься, Кен, и получай удовольствие. Ведь это очень ядрёный галлюциногенный наркотик с мышечным релаксантом, который так просто на улице не достанешь. Но приход от него, говорят, просто отменный. Главное, чтобы он попал в глаза и в лёгкие.

Жизнь — это движение! Хочешь выжить — не останавливайся!

Кажется, до него начал доходить смысл данного изречения, но, похоже, было уже слишком поздно. Тот незримый момент, когда он ещё мог двигаться, чтобы как-то преодолеть охватывающую его парализацию каким-нибудь бешеным рывком или метанием по квартире, подобно загнанному в клетку зверем, был безвозвратно упущен. Неслабая доза ядрёного галлюциногена добралась до всех его жизненно важных участков и тела, и мозга, пустив в них свой токсичный яд — как в кровь, так и в нервы. И теперь просто завершала начатое, поскольку организм не сумел запустить выработку адреналина — того самого спасительного адреналина, который должен был действовать, как антидот на воздействие парализующего наркотика.

Но, судя по всему, его перестало волновать даже это. Словно в мозгу и вправду начало что-то переключаться или отключаться, особенно работая над самым большим участком памяти. Он вдруг стал многое забывать или, точнее мало что понимать из происходящего. Хотя не шокировать увиденное и услышанное всё равно не могло. Тем более, когда нагибающийся над ним Хардинг уже окончательно отвел от своего лица руку с обыкновенной респираторной маской и… Кену стало не по себе.

Движения Николаса и до этого выглядели не то что размытыми и будто прерываемыми, как в каком-нибудь старом немом фильме (разве что наоборот, сильно замедленном), казалось, они буквально раздвоились или расслоились. Словно у Ника было как минимум два тела. И второе, то, что скрывалось за более светлым почти чёрно-белым Хардингом, не поспевало с небольшим опозданием за первым. А иногда и вовсе выглядело так, будто эти две фигуры (вроде как в одной общей) начинали совершать абсолютно противоположные движения и действия. Пока один из них тёмной объёмной тенью тянулся куда-то поверх над Вудардом, второй, наоборот, нагибался над своей поверженной жертвой