это тоже плюсы. Ещё хорошо, что били меня ногами не в тяжёлых берцах, а в мягких кроссовках. Не будет костных мозолей в месте ударов. Ноги-то у меня тоже изрядно побиты. Да всё тело в синяках, не только лицо.

А если отвлечься от болевых ощущений, какие минусы? Что-то я их не нахожу. Мы с хальмони планировали визит к директору Ю по поводу моего провала на соревнованиях. Ну и что? Теперь он сам придёт, а я ещё подумаю, хе-хе, принимать его или нет. У больных, знаете ли, свои привилегии.

На уроки не смогу ходить? Да пропади они пропадом!

Не смогу с ребятами поработать? Это почему? К воскресенью синяки должны сойти, так что можно будет выписываться.

Услуги медицинские нынче дороги и аппе придётся раскошелиться? Ха, ха, и еще раз ха! Фирма, то есть, школа Сонхва башляет. Так-то я бы полежала сутки, да домой убежала на амбулаторное лечение. В целях экономии. А чужие деньги можно не беречь.

С родными не могу общаться? Не смогу, да. Зато отдохну от них, в больших дозах они вредны для моей нежной психики.

Кажется, сглазила! Слышу голоса в коридоре, знакомые голоса. И даже, не побоюсь этого слова, родные голоса. Дверь распахивается.

— Десять минут! Больше нельзя! — Объявляет доктор. Пакпао пробует возмутиться, харабоджи её одёргивает.

— Ёбо, не надо спорить с доктором.

— Лалиса! — Бросается ко мне СонМи и хватает за руку. Вот этого я и боялась больше всего.

— Отпусти… отпусти немедленно… пабу (дура), мне же больно, — начинаю шипеть, но мало того, что растерянно хлопающая глазами сестрица продолжает держать меня за руку, она вцепляется изо всех сил, не давая вырваться. Слёзы брызжут из глаз фонтаном.

— Да отпусти же ты меня, онни! — кричу так, что начинает болеть лицо. О небеса! Если ещё и швы разойдутся, хотя не совсем швы, и они там как-то хитро склеены. От резких слов лопается зажившая короста на губе, кажется, кровь сочится.

Полный корейский писец. СонМи, полупарализованную моей реакцией, кое-как, что-то нашёптывая в ухо, отрывает от меня доктор. И тут же начинает всех вытеснять из палаты.

— Доктор, — мой голос еле шелестит, говорить больно, — пусть мужчины останутся.

Просьбе моей внимает, выставляет только женскую половину.

— Мы дома с ней поговорим, — обещает кары для моей онни ДжеУк, — но, Лалиса, так тоже нельзя. Зачем ты таким нехорошим словом сестру обругала?

— Я сначала нормально попросила, но она же продолжала, — и чего я оправдываюсь? — Аппа, как ты не понимаешь, она ко мне пытку применила. Начала давить на больное место.

Поднимаю рукав больничной пижамы, показываю пострадавшую конечность. Я ею от ударов ногами защищалась. Отца и дедушку сиренево-фиолетовая гематома, почти полностью испятнавшая предплечье, очень впечатляет. Замечаю чувство облегчения в их глазах, когда осторожно возвращаю рукав на место.

— Передайте ей, что как выйду из больницы я ей по голове настучу. Всё равно она пустая.

Много ещё чего хочется сказать, но трудно и больно.

— Мы ей сами настучим, — улыбается харабоджи. Вот кого я обожаю. Врёт, конечно, не будет он внучку бить, но всё равно приятно. Опять-таки душу ей точно вынут, а это как бы ни хуже.

— Аппа, принесите мне планшет. Пальцами мне двигать можно.

— Хорошо, дочка. Завтра же…

— Я принесу, — заканчивает мысль харабоджи. — Утром.

Всё правильно. Аппе не очень удобно, работает же мужик.

— Кстати, а где мой телефон. Мне бы друзьям позвонить…

Мужчины переглядываются.

— Разбит твой телефон, кто-то наступил на него, — сообщает аппа и тут же утешает. — Завтра же тебе новый куплю.

— Я куплю, — поправляет харабоджи, — и принесу вместе с планшетом.

— Счёт обязательно возьмите, дедушка, — это обязательно, пусть фирма Сонхва возмещает. Не должны мы чужие грехи из собственного кармана оплачивать.

Там же, в то же время. В коридоре.

— Дочка, ты зачем это сделала? — изумляется ХеМи.

— Потому что она пабу, — бурчит Пакпао и вдруг залепляет внучке подзатыльник. Покорно СонМи покачивается от удара.

— Омма! — протестует ХеМи и вдруг сама с другой стороны прикладывает руку к голове дочки.

Немного подумав, старшие женщины ещё раз одаряют дочь и внучку физическим осуждением её глупого и жестокого поступка.

Место действия: школа Сонхва

Время действия: 20 октября, утро.

Школа гудит с самого утра. От шушукающихся группок учащихся самых разных классов слышатся отдельные слова: «напали», «драка», «Лалиса Ким», «СэГе с подружками», «директор ДжиСоп», «хальмони Лалисы».

Бедной ЧэЁн «повезло» вчера остаться в неведении, молва о кровавой битве не успела разнестись по школе в конце дня. Зато сегодня все перемены были заняты тем, что школьники обменивались видеороликами, которые успели снять самые ушлые до того, как директор ДжиСоп их разогнал. Его приказ держать язык и видеозаписи на привязи все дружно проигнорировали. Есть нечто в человеческой натуре, чему не могут противостоять самые мощные авторитеты. Даже в азиатской культуре с её гипертрофированным культом старших

ЧэЁн растерянно хлопает глазками. Её никто не удосужился снабдить видеозаписями, она знала меньше всех. Да ещё и виноватой остаётся.

— ЧэЁн! — в классе к ней поступают одноклассницы. — Что с Лалисой? Ты ей подруга, ты должна знать.

— Подруга, — потерянно соглашается девушка, — но не знаю. Она на звонки со вчерашнего дня не отвечает.

— Тоже мне, подруга, — пренебрежительно замечает ДаМи.

— Да уж… — соглашаются ЧеРиш и МиЁн. МиЁн озаряет идея.

— У неё же сестра есть! Ей позвони!

Настырные девицы вынуждают ЧэЁн звонить онни Лалисы.

— Аньён, СонМи, это я, ЧэЁн. Онни, ты не знаешь, как там Лалиса? — ЧэЁн недоумённо смотрит на телефон, растерянно говорит. — Отключилась. Не хочет говорить.

— Позвони ещё кому-нибудь, — требуют одноклассницы.

— Кому?

— Маме её позвони. Или ещё кому-нибудь…

— А ну, отстаньте от неё! — ДжонГук не выдерживает сцены беспардонного прессинга. Отгоняет настырных девиц.

— Мы — одноклассники, имеем право знать! — верещат девчонки.

— Имеете, имеете… — ворчит ДжонГук, — а принуждать и голову морочить не имеете.

— А мне вот тоже интересно, — вмешивается СуХён.

— Тебе-то что нужно? — ДаСоль неожиданно встаёт на сторону ДжонГука. — Мы и так всё уже знаем. СэГе с такими же ненормальными подружками напали на Лалису и сильно её избили. Их застукала бабушка Лалисы и отлупила уже их. Лалису увезли в больницу. Ей разбили лицо и наставили тумаков, но она жива. В машину скорой помощи сама шла. Так что думаю, скоро выйдет. Придёт через несколько дней и сама всё расскажет. Что вам ещё надо?

— Спасибо, ДаСоль-оппа, — неожиданно благодарит одноклассника ЧэЁн. Почти всё из рассказанного так связно было для неё новостью.

— Пустяки, — отмахивается ДаСоль.

— А бабушка Лалисы откуда взялась? — находит белое пятно в рассказе ДаМи.