– Сейчас на экране вы увидите фотографию мальчика и все его данные. Кто может предоставить какую-либо информацию, звоните по телефонам… – выпалив это, она повернулась к Карпову: – Вот и все. Мы будем показывать передачу каждый час. От души надеюсь, что кто-нибудь откликнется.

Мужчина встал:

– Я тоже надеюсь.

На негнущихся ногах Георгий вышел из студии на солнце. Тимощук, Шмаков и Костиков поджидали его.

– Эти передачи очень часто помогали, – сказал майор, но вид у него был неуверенный. – А теперь поедем к вам домой. Мне кажется, рыба должна клюнуть.

Карпов вздрогнул:

– Это вы о похитителях?

Майор кивнул:

– Очень часто они хотят срубить с жертвы все.

Георгий открыл дверцу машины:

– Негодяи! Я их своими руками…

Он включил зажигание и нажал на газ. Полицейские молчали. Карпов нервно рулил и несколько раз чуть не наехал на тротуар. Наконец они домчались до дома. Георгий припарковался возле подъезда и уже собрался выходить, как зазвонил мобильный. Костиков прошипел:

– Скорее отвечайте! И включите на громкую связь.

Карпов чуть не уронил телефон, когда прикладывал его к уху:

– Слушаю.

– Георгий Алексеевич? – донесся до него глуховатый с хрипотцой голос.

– Да, а кто говорит?

– Вы обещали десять тысяч за информацию о ребенке… – говоривший замолчал. Руки Георгия вспотели.

– Да говорите же вы… я обещал… Что вы знаете? – Его мысли начали путаться.

– Я знаю довольно много, – отозвался собеседник. Мужчина затаил дыхание:

– Он жив?

– Да, и его спасение в ваших руках.

– Не останавливайтесь! – крикнул Карпов. – Где мой ребенок?

– По некоторым причинам я не могу этого сказать, кроме того, я не верю в вашу щедрость.

– Что вы хотите? – выдохнул Георгий.

– Сегодня в восемь часов вечера вы положите сумму в урну возле седьмой скамейки от входа в парк имени Лавренева, – сказал незнакомец. – А потом пойдете домой. Через полчаса вам придет сообщение на телефон. Там будут координаты вашего ребенка. И советую не играть со мной ни в какие игры. Я полицию чую за версту. Предупреждаю: промедление с вашей стороны для вашего ребенка равнозначно смертному приговору.

Георгий покрылся холодным потом. Крупные капли стекали по лицу. Глаза щипало.

– Я все понял.

В трубке раздались гудки. Валерий дотронулся до его локтя:

– Я все слышал. Вам знаком этот голос?

Карпов подумал и пожал плечами:

– Я не знаю. Вроде знакомый… Это похитители? Но они в прошлый раз говорили с кавказским акцентом.

Костиков задумался:

– Их может быть несколько. Впрочем, слишком все банально. Бросить деньги в урну в парке – так делают в дешевых детективах. Кроме того, они уже забрали сто тысяч долларов. Мне кажется, над вами издеваются. Сейчас, кстати, мы узнаем, оттуда они звонили. – Он набрал чей-то номер, минуту говорил, а потом ответил:

– Из близлежащего таксофона.

На Карпова было больно смотреть.

– Значит, моего сына… – Он не договорил. Валерий положил ему руку на плечо:

– Не придирайтесь к словам. Лучше продолжайте думать, кто мог вам так отомстить. И идите домой. Кстати, вам лучше не оставаться одному. С вами пойдет Андрей. Вы объясните жене необходимость его присутствия.

Меньше всего Георгию хотелось идти к Людмиле, но он заставил себя войти в подъезд и подняться по лестнице. Дверь в квартиру была открыта. Мужчина вошел в прихожую, Тимощук ступал следом. Тишина показалась им неестественной. Можно было услышать, как пылинки ложились на пол.

Им стало страшно.

– Людмила! – позвал Карпов. Никто не отозвался. Георгий кинулся в спальню. Оттуда не доносилось ни звука, но женщина оказалась там, она лежала на кровати белая, как алебастровая статуя.

– Люда, – он бросился к ней. Она дышала. Слава богу, жива! Андрей тоже с облегчением вздохнул:

– Вы нас напугали.

– Почему ты мне не отвечаешь? Я ведь волнуюсь! – Мужчина присел на краешек кровати.

– Я не желаю с тобой разговаривать, – прошептала она. – Это ты угробил нашего мальчика. Кроме того, ты наводнил наш дом полицейскими. Теперь мы его никогда не увидим.

– Ну что ты несешь? – Георгий сжал кулаки. – Сегодня я выступил по телевидению, и мне позвонили почти сразу после передачи и назначили встречу в парке. Чует мое сердце, мы найдем Димку.

Она приподнялась на локте:

– Ты серьезно?

– Разве такими вещами шутят? – Карпов встал. – Ты отдыхай, а я поставлю чайник. Кстати, Денис угостил меня моим любимым горным сбором. Помнишь, когда-то мы собирали его?

Женщина упала на подушку:

– Не хочу.

– А вы составите мне компанию?

Андрей покачал головой:

– Чаю не хочется. А вот кофейку выпил бы с удовольствием.

Они прошли на кухню. Георгия трясло, как в лихорадке. Он сел за стол, включил чайник и принялся думать над словами Костикова. Кто из его окружения так его ненавидит, что отыгрался на ребенке? Неужели есть такой человек? Карпов опустил голову на руки и задремал. Усталость взяла свое. Тимощук сам сделал себе кофе, прошел в гостиную и уселся в удобное кресло.

* * *

Мужчина проснулся от звонка мобильного телефона. За окном уже сгустились сумерки. «Сколько же я спал?» – пронеслось в его мозгу. Он поднес телефон к уху:

– Слушаю.

– Это Костиков, – раздался знакомый голос. – Андрей пусть срочно едет к нам. А вы через полчаса выйдете из подъезда и отправитесь в парк. Отыщете там нужную урну. Только не обсчитайтесь. Опустите конверт с деньгами и, не оборачиваясь и не оглядываясь, отправитесь домой. Все понятно? Деньги готовы?

– Конечно.

– Желаю удачи.

Полицейский отключился, и Георгий, передав Андрею слова майора, прошел в комнату и принялся готовиться к неприятной прогулке. Из комнаты Людмилы по-прежнему не доносилось ни звука, но по стоявшей на столе чашке с недопитым чаем мужчина сделал вывод, что жена заходила на кухню.

– Наверное, не захотела вас будить, – объяснил ему Андрей.

Он подумал: странно, но общее горе их не сплотило. Если семья дает трещину, ее уже ничем не склеишь. Карпов надел спортивный костюм, взял приготовленный конверт с деньгами. Положил его в газету и почти выбежал из квартиры. «Только бы меня не обманули», – вертелось в голове, о чем он и сказал Тимощуку, направившемуся в отдел. Накрапывал теплый дождик. Навстречу Георгию спешили беззаботные люди, а он удивлялся их спокойствию. Никому не было дела до его горя.