– Думаешь, самый добрый? Да он пропьет эти деньги в два счета. Дай ему тысячу, и он будет рад.

– Это нечестно, – процедил предприниматель. Совесть все-таки давала о себе знать, правда, совсем немножко. Теперь риелторы уже хохотали в голос:

– Не говори, что ты в своем бизнесе очень честный. Смотри на вещи реально. Зачем алкоголику такая сумма? Чтобы его прибили в тот же день, когда ты передашь ее? Тебе она гораздо нужнее. Ты же собирался покупать автобусы для туристов.

Тогда Карпов не мог не признать справедливость этого замечания. Новые автобусы «Неопланы» ему были ой как нужны. И Георгий махнул рукой:

– Ладно, проворачивайте, как считаете нужным.

И они провернули. В итоге Николай – Карпов запомнил его имя – очутился в деревне в хате-развалюхе, приобретенной для него за двести долларов. Выданные ему на руки восемьсот он пропил за неделю, а протрезвев, явился к Карпову. Тот в это время показывал квартиру строительной бригаде и договаривался о ремонте. Увидев Николая, Георгий побледнел. Он не любил скандалы, к сегодняшнему вообще не был готов, а по решительному виду алкоголика было видно, что он именно скандал и собирался закатить.

– Узнаешь? – спросил Николай Георгия, переминаясь с ноги на ногу. Карпов решил: самое лучшее – от всего отказываться. Он принял бесстрастный вид и ответил:

– Нет. Я вас не знаю.

– Теперь он меня не знает, – повернулся Николай к строителям. – Я хозяин этой квартирки. Вам, наверное, будет интересно послушать, как он вышвырнул меня отсюда.

Строители навострили уши, и Георгию стало не по себе:

– Если вы немедленно не уйдете, я вызову милицию.

Бывший хозяин открыл было рот, но передумал. Он понимал: у Карпова есть деньги, следовательно, сила на его стороне. Стоит ему моргнуть накачанным строителям, и они выкинут его на улицу.

– Ладно, – Николай щелкнул пальцами, коричневыми от табака. – Сегодня твоя взяла. Но учти: это еще не победа. Я испорчу тебе жизнь, и твои денежки не помогут. Ты меня еще вспомнишь.

Один из строителей шевельнул плечом:

– Выкинуть его?

Парень сплюнул на новый кафель, горкой стоявший у стены.

– Сам уйду. А ты заруби мои слова на носу.

Вспоминая об этом, Георгий тяжело вздохнул. Три дня назад эта история казалась ему пройденным этапом. Николай пару раз появился на горизонте и исчез, и Георгий благополучно забыл о нем. Оказывается, зря. За раздумьями предприниматель не заметил, как машина подъехала к отделу. В окно постучал Костиков:

– Выходите. Пока мы его будем допрашивать, посидите в коридоре.

Опустив плечи, мужчина прошел с полицейскими в помещение, присел на жесткий стул. Николай прошагал мимо него с видом победителя и бросил на предпринимателя полный ненависти взгляд. Все время допроса мужчина не находил себе места. Ему казалось, промедление подобно смерти. Неужели Костиков, такой опытный следователь, не может расколоть какого-то алкаша? А в это время следователь записал его данные и, словно читая его мысли, буравил кандидата в похитители взглядом:

– Значит, вы утверждаете, что похитили ребенка?

Николай Мелентеев так закивал, что голова заболталась на тонкой жилистой шее.

– Именно так я и утверждаю, начальник. И этому гаду, что сидит в коридоре, передайте. И еще скажите ему, что все возвращается на круги своя. Вчера было плохо мне, сегодня – ему.

– Расскажите, как вы его похитили, – попросил Костиков. Шмаков в это время нервно курил у окна. Он думал о том же, о чем и Карпов в коридоре: хоть бы похититель скорее раскололся.

Николай, судя по всему, наслаждался ситуацией.

– Да очень просто, начальник. Занял у друга пару монет, поговорил с одним шофером, водителем синего джипа, и он подвез меня к школе. На мое счастье, пацан был доверчивый, сразу пошел со мной. Наверное, хорошего человека видно…

Что бы ни случилось с Димой, речь Николая поражала цинизмом.

– Куда вы повезли мальчика? – продолжал Костиков.

Мелентеев развел руками:

– А вот этого я не помню. Пьяный был. Ищите – и, может быть, найдете.

– Шофер был в курсе, зачем вам мальчик? – быстро спросил Валерий.

Мелентеев покачал головой:

– Нет, начальник. Я никого в это дело не втягивал. Мои проблемы – мне и решать.

Что-то вызывало сомнение в искренности пьяницы, однако майор был обязан все проверить. Он с тоской подумал: лучше бы Мелентеев сказал правду. Тогда его коллеги избежали бы кропотливой и долгой работы.

– Как звали шофера? Учтите, мы все равно его найдем. В нашем городе не так много синих джипов.

– А ищите, – отмахнулся Николай, – только он, кроме того, что я вам рассказал, ничего не знает. Он довез меня до пригородной остановки, а потом мы сели на автобус.

– На какой? – поинтересовался Костиков.

– А вот этого я не помню, – Николай паясничал, строил гримасы. Шмаков, стоя у окна, еле сдерживался, чтобы не ударить по потному красному лицу. – Я хотел отвезти его в лесополосу и бросить там, что и сделал.

– Что-то же вы должны помнить, – настаивал Валерий.

– А я не помню, – твердо заявил Николай. – Скажите, а мне положен адвокат? Если да, то я ни слова не скажу без него.

Шмаков не выдержал:

– Врежь ему, Валера. Если все так, как он говорит, у нас есть шанс найти мальчика. Давай выбьем из него показания. – Он сделал шаг к Мелентееву. Костиков остановил его:

– Подожди. Не трогай.

Николай пьяно ухмыльнулся:

– Правильно, не трогайте рабочего человека. А то некоторые считают: если я пью, то уже и не человек вовсе. Можно меня на улицу, как собаку, выбросить. А я доказал обратное. Пусть он сбросит свою спесь. Скажите ему, так с людьми нельзя.

– Думаю, он все давно понял, – устало проговорил Костиков. – Скажите, куда вы дели ребенка? Мальчик, в конце концов, не отвечает за своего отца.

Мелентеев развел руками:

– Вы полиция, вы и ищите.

Теперь он всем своим видом показывал, что не желает говорить.

– Каким бы вы его ни считали, в этой игре он сыграл честно, – бросил майор.

Николай прищурился:

– Вы о чем?

– Вы просили выкуп в сто тысяч долларов, и он отдал вам все, что у него было, – напомнил Костиков. – Теперь вы можете купить несколько квартир. Верните ему ребенка.

На секунду Мелентеев растерялся, но потом взял себя в руки.

– Эти деньги – моральная компенсация за все мои страдания, – развязно заметил он. – Знаете, что он хитростью оставил меня в развалюшке на окраине деревни? Я ее давно пропил. Хорошо, приютил приятель, бывший афганец. У него и так нас с десяток понабилось, бомжей. Впрочем, теперь деньги мне не нужны. Самое главное – я увидел его в горе. Он прочувствовал на своей шкуре то, что когда-то чувствовал я.