* * *

Андрей Тимощук невинно прохаживался по аллее. Майор Костиков и капитан Шмаков сидели на первой скамейке под видом любителей пива и потягивали напиток.

– Как думаешь, Карпову действительно предоставят информацию? – спросил Виктор. Валерий пожал плечами.

– Не нравится мне все это, – признался он. – Да ты и сам видишь. Странно для похитителей ребенка. До этого момента все продумывали, а теперь… – Он вздохнул. – Впрочем, поживем – увидим.

В конце аллеи показалась высокая фигура в спортивном костюме.

– Идет, – Шмаков толкнул приятеля локтем. Он незаметно подал знак, и его оперативники, прогуливавшиеся почти за каждым кустом, напряглись. Георгий прошагал мимо них и дошел до нужной урны, незаметным движением бросил деньги, потом развернулся и направился к выходу. Тотчас от толстого ствола каштана отделилась тень и медленно пошла к урне. В сумерках полицейские разглядели долговязого человека в потертых джинсах и пайте, с капюшоном на голове. Он сунул руку в урну, достал конверт и побежал в конец парка.

– Вперед! – прошептал Валерий, и они бросились следом. Их ребята перехватили парня возле небольшого, уже давно не работавшего фонтана. Оперативники повалили похитителя на землю. Он извивался и кричал:

– Сволочи! Отпустите меня!

Костиков подошел к нему. Капюшон съехал с головы, и на майора уставились злые водянисто-голубые глаза. Малиновое лицо и красные прожилки на носу выдавали пристрастие к крепким напиткам. Как бы в подтверждение этой версии, офицеров обдал сильный запах спиртного. Костиков сунул ему под нос удостоверение:

– Полиция. Звоните Карпову. Он не должен был далеко уйти.

На руках похитителя защелкнулись браслеты. Он запротестовал:

– За что, начальник?

Один из оперативников сунул руку в карман его штанов и вытащил конверт:

– За вот это.

Налитые кровью глаза зло посмотрели на полицейских:

– Не за что меня брать. Я иду по парку и вижу, как мужик бросает что-то в урну. Я, естественно, взял.

Капитан сжал его тощее плечо и поморщился от крепкого запаха:

– Где мальчик?

– Какой мальчик?

– Дмитрий Карпов, которого ты похитил… Говори, а то мы измочалим тебя прямо здесь. Я бы таких сволочей отдавал на растерзание несчастным родителям.

Незнакомец уже успокаивался. На одутловатом лице появилось смешливое выражение:

– Ни о чем и ведать не ведаю. Сказано тебе: шел мимо, увидел мужика.

Костиков вытащил револьвер и поднес его к уху красноносого:

– Быстро колись, а не то я пристрелю тебя здесь за попытку к бегству! И, знаешь, я выкручусь, а ты будешь лежать в сырой земле.

Пьяница прикинулся дурачком:

– Я понятия не имею ни о каком ребенке. Вот какая у нас теперь полиция! Невиновных хватает. Вам лишь бы дело закрыть. А вот не признаюсь я ни в чем. И признаваться мне не в чем. Тебе, начальник, большой срок на меня не повесить.

Из темноты вынырнул взволнованный Карпов:

– Вы арестовали его?

Валерий кивнул:

– Для этого тут и сидели. Вы знаете этого человека?

Луч фонаря осветил испитое лицо. Георгий вздрогнул:

– Неужели…

Пьяница ухмыльнулся. Теперь его лицо выражало злобу и удовлетворение.

– Значит, узнал. Что, плохо тебе? А когда ты отправил меня на улицу, думаешь, мне было хорошо?

– Где мой сын? – Георгий схватил его за потрепанную пайту. Мужчина оттолкнул его руку:

– Не тронь меня, сволочь. Нету уже твоего сыночка.

Все оборвалось в груди Карпова. Он сжал кулаки и шагнул к пьянице:

– Ты убил его… я тебя тоже убью.

Костиков и Шмаков схватили его за локти:

– Не нужно. Его слова необходимо хорошенько проверить. Разве вы не видите, с кем мы имеем дело?

Несчастный отец рвался из их рук:

– Пустите меня…. Отдайте моего ребенка! Где он, где мой сын?

Мужчина в пайте тихо смеялся:

– Наконец-то тебя самого клюнул жареный петух.

– Пора заканчивать это представление, – заметил Шмаков. – Тащи его в отдел.

Похитителя повели к полицейской машине и впихнули на заднее сиденье. Карпов, не мигая, смотрел ему вслед.

– Так вы ему не верите? – спросил мужчина у майора. Тот вздохнул:

– Таким я никогда не верю. А вы его откуда знаете?

Георгий замялся:

– Неприятная история, в которой, я признаю, повел себя не очень красиво. В общем, воспользовавшись его пристрастием, мои приятели – риелторы провернули одну сделку.

– Сейчас вы проживаете в его квартире, – понял Виктор. Карпов нервно сжимал и разжимал пальцы:

– Да, но эта история случилась очень давно. Неужели он все это время таил обиду и разрабатывал план мести?

– Все возможно, – ответил Валерий. – У некоторых историй нет срока давности. Поедете с нами?

– Разумеется, – кивнул Георгий. – Так вы действительно надеетесь на лучшее?

Костиков ушел от ответа:

– Садитесь вон в тот красный «жигуленок».

Предприниматель покорно пошел к автомобилю и залез в салон. Перед глазами стояло багровое лицо алкоголика, похитителя его ребенка. События почти пятилетней давности кинолентой проносились в голове. Когда появились деньги, они с Людмилой присмотрели этот район, самый элитный в городе. Георгий решил: его семья будет жить только здесь – и обратился к знакомым риелторам с просьбой подобрать подходящую квартиру, однако дела не двигались. Никто не собирался продавать жилплощадь, но Карпов не сдавался. Тогда ему казалось, что за деньги можно решить любой вопрос. В принципе он не ошибся.

– Ребята, я удвою ваши комиссионные, – пообещал он риелторам, и те забегали еще больше. Вскоре они сообщили: один вариант наклевывается.

– Неужели нашелся продавец? – обрадовался Карпов. Его приятели замялись:

– Не то чтобы продавец. Но мы можем все устроить, если тебя не покоробит сделка подобного рода.

– В чем же дело? – поинтересовался Георгий.

– В трехэтажном особнячке на Центральном холме живет сын бывшего заместителя председателя горисполкома, – начали они. – Квартирка у него что надо, большая, трехкомнатная. Самое главное, она ему совершенно не нужна. Парень давно уже алкоголик, нигде не трудится и пропивает все, что заработали его родители. Мы можем устроить все так, чтобы он подписал нужные документы, а самого вывезти, скажем, в деревню подальше или на окраину города.

– Я могу заплатить ему реальную стоимость квартиры, – сказал Карпов, впрочем, очень неуверенно. Деньги никогда не бывают лишними, и предприниматель всего лишь хотел успокоить совесть. Один из риелторов, рыжий, как апельсин, и рябой, как перепелиное яйцо, уловил интонацию и расхохотался: