— А что ты будешь делать с этим усилителем? — прокричала ясквозь грохот, пока автобус подпрыгивал на ведущей в город дороге. — Тебе неразрешат играть в комнате на электрогитаре!

Вик пожал плечами, и на его лице мелькнула ухмылка.

— Да мне достаточно просто любоваться на него, поняла?Знать, что у меня есть такая классная вещь. Я буду улыбаться каждый день!

— Ты и так всегда улыбаешься, даже во сне. — Несмотря наподдразнивание в голосе, я видела, что в глубине души Лукасу нравится Вик.

— Только так и можно жить, понятно?

Вик был прямой противоположностью типичным «вечноночевцам»,и я решила, что мне он тоже нравится.

— И чем ты займешься, пока мы будем смотреть кино?

— Смотреть. Бродить. Почувствую землю под ногами. — Викпоиграл бровями. — Может, встречу в городе горячих цыпочек.

— Тогда лучше купить усилитель попозже, — посоветовал Лукас.— Если тебе придется таскать его за собой, он будет здорово мешать.

Вик серьезно кивнул, и я хихикнула в ладошку.

В общем, мы не могли побыть вдвоем до тех пор, пока не вышлина главную улицу Ривертона всего за квартал от кинотеатра. И оба просияли,увидев афишу.

— «Подозрение», — сказал Лукас. — Режиссер Альфред Хичкок.Он гений.

— В главной роли Кэри Грант. — Лукас кинул на меня взгляд, ия добавила: — У тебя свои приоритеты, у меня свои.

В фойе кинотеатра уже кружили несколько учеников. Скореевсего, не в связи с внезапно возродившейся популярностью Кэри Гранта, а простопотому, что Ривертон не предлагал широкого выбора развлечений. Но мыпо-настоящему хотели посмотреть этот фильм — до тех пор, пока не увидели, ктоназначен сопровождающим в кинотеатре.

— Поверь, — сказала мама, — мы в таком же смятении, что ивы.

— Мы ничуть не сомневались, что вы пойдете куда-нибудьперекусить. — Папа обнимал ее за плечи, как будто это их свидание, а не наше.Мы все стояли в фойе перед щитом с афишами, с которых на нас в тревогеуставилась Джейн Фонда, словно пыталась решить нашу дилемму, а не собственную.— Вот почему мы согласились подежурить здесь, а в кафе пошел кто-то другой.

— Вам еще не поздно пойти поесть оладий, — добавила мама. —Мы не обидимся.

— Все нормально. — Уж чего нормального в том, чтобы провестипервое свидание под надзором родителей, но что, интересно, мне оставалосьделать? — Оказалось, что Лукас любит старые фильмы, так что... все хорошо,правда?

— Конечно. — По Лукасу никак нельзя было сказать, что всехорошо.

Он выглядел даже более потрясенным, чем я.

— Ну, если, конечно, ты любишь оладьи... — протянула я.

— Нет. В смысле — я люблю оладьи, но старые фильмы я тожелюблю. — Он так вызывающе вздернул подбородок, будто ожидал, что мои родителиначнут его запугивать. — Мы остаемся.

Вместо того чтобы принять угрожающий вид, родителизаулыбались.

В воскресенье за обедом я сказала им, что мы с Лукасом едемв Ривертон вместе. Я, конечно, не распространялась, боясь, что их парализует отпотрясения, но суть они уловили правильно. К моему удивлению — и облегчению, —они не стали меня ни о чем расспрашивать; если уж совсем честно, они сначалапереглянулись, проверяя реакцию друг друга. Наверное, странное чувство, когдатвой «чудо-ребенок» становится достаточно взрослым, чтобы идти с кем-то насвидание. Папа спокойно заметил, что Лукас кажется ему хорошим парнем, испросил, положить ли мне еще макарон с сыром.

Короче говоря, не знаю уж, какой безумной гиперопеки ожидалот них Лукас, но ничего такого не произошло. Мама сказала только:

— На случай, если вы захотите оказаться подальше от нас (а ядумаю, что захотите), мы идем на балкон, потому что туда пойдут почти всеученики.

Папа кивнул:

— Балконы — великий соблазн и оказывают сильнейшеегравитационное притяжение на напитки в руках подростков. Я уже с этимсталкивался.

Лукас с непроницаемым лицом ответил:

— Кажется, мы проходили это на уроках естествознания.

Родители засмеялись. Я словно окунулась в теплую волнуоблегчения. Им понравился Лукас, и может быть, они как-нибудь пригласят его навоскресный обед. Я уже видела, как Лукас постоянно находится рядом со мной, —он легко заполнял все пустоты моей жизни.

Лукас выглядел не так уверенно; когда он вел меня в фойекинотеатра, взгляд его выражал настороженность, но я решила, что это нормальнаяреакция любого мальчика на родителей девочки.

Выбрав места под балконом, где мама с папой не могли насувидеть, мы с Лукасом сели совсем рядом, соприкасаясь коленями и плечами.

— Никогда такого не делал, — сказал он.

— Не ходил в старомодные кинотеатры? — Я оценивающепосмотрела на позолоченные завитки орнамента, украшавшего стены и балкон, и натемно-красный бархатный занавес. — Они в самом деле красивы.

— Я совсем не об этом. — Несмотря на всю свою агрессивность,Лукас иногда мог выглядеть очень застенчивым, но это случалось только тогда,когда он разговаривал со мной. — У меня никогда до этого не доходило... ну,встречаться с девушками.

— Так это и твое первое свидание?

— Свидание... Что, люди до сих пор употребляют это слово? —Я смутилась бы, не подтолкни он игриво мой локоть. — Я просто хочу сказать, чтомне еще никогда не доводилось так вот выходить с кем-нибудь куда-то. Простогулять без чужого присмотра и не думать, что через неделю-другую придетсяуезжать.

— Ты это говоришь так, будто нигде и никогда не чувствовалсебя дома.

— Не чувствовал — до сих пор.

Я скептически глянула на него:

— «Вечная ночь» кажется тебе домом? Ну ты даешь!

На лице Лукаса медленно расплылась улыбка.

— Я имел в виду не «Вечную ночь».

В эту минуту медленно начал гаснуть свет — и слава небесам,иначе я непременно ляпнула бы какую-нибудь глупость вместо того, чтобы получатьудовольствие от происходящего.

«Подозрение» — один из тех фильмов с Кэри Грантом, которые яраньше не видела. Эта женщина, Джоан Фонтейн, вышла замуж за Кэри, хотя он ибыл безрассудным и тратил слишком много денег. Она на это пошла, потому что он— Кэри офигительный Грант, а значит, стоил того, чтобы потратить пару баксов.Но мои рассуждения Лукаса не убедили.

— Разве тебе не кажется подозрительным, что он изучает яды?— прошептал он. — Кто делает изучение ядов своим хобби? Согласись хотя бы, чтоэто странное хобби.

— Ни один мужчина, который выглядит так, как он, не можетбыть убийцей, — настаивала я.