– Наверное, – пожал плечами Дед.

– Как? Как она это видела? – пояснила я, по­наблюдавза физиономией Деда, на которой отчет­ливо читалось непонимание.

– Ее фантазии меня не интересовали, – нако­нецответил он.

– Но она ими делилась? – не унималась я.

– Что ты имеешь в виду?

– К примеру, она не говорила, что хочет выйти за тебязамуж?

– Да это смешно, – хохотнул Дед. – Человекмоего возраста и положения не станет жениться на девчонке двадцати с небольшимлет.

– Действительно ни к чему, у тебя этих девчо­нок какгрязи, а жена – это обременительно.

– Попридержи свои замечания при себе, – все-такине выдержал Дед, а я поспешила извиниться.

– Это твоя точка зрения, – продолжила я, – ноу нее была своя. Так она заговаривала о том, чтобы связать с тобой свою судьбу?Или нет?

Дед оценивающе смотрел на меня, явно что-то прикидывая.

– Да, – наконец сказал он, а я вновь спросила:

– Чтобы предложить тебе такое, надо иметь туз в рукаве.Он у нее был?

– Хочешь сказать, она меня шантажировала? –нахмурился Дед.

– Она тебя шантажировала? – поторопилась узнать я.

– Конечно, нет. Говорю, мы встречались раз пять-шесть.Чем она могла меня шантажировать? Рассказать, что я трахнул ее в какой-топодсобке на приеме? И я с перепугу женюсь на ней? Если так, то она просто дура.

Я вдруг ни к месту подумала, что Дед у нас еще ого-го. Некаждый в его возрасте отважится на та­кое, запала не хватит, а Дед запросто.Молод душой, за что любим сторонниками и уважаем врагами. Ес­ли Аннарассчитывала напугать его этим, то она в самом деле дура. Правда, остается ещекое-что.

– А она не могла быть беременной?

– Нет, – ответил Дед с каменным лицом.

– То есть она с тобой об этом не заговаривала?

– Слушай, мне шестьдесят лет, я уже давным-давно неглупый мальчик. И если я говорю нет, зна­чит, нет.

Теперь я не сомневалась, Анна наверняка вы­ставила этотаргумент и была уверена, что сможет убедить Деда, по крайней мере стараласьубедить в этом себя, оттого и на яхте настойчиво твердила: “Он на мне женится”.Дурочка, редкая дурочка, тут Дед прав.

Он недовольно сверлил меня взглядом, а в моей сумке зазвонилмобильный. Я забыла его выклю­чить, хотя знала: Дед терпеть не мог, когда наспре­рывали. Я попробовала не обращать внимания на телефон, Дед поморщился исказал:

– Ответь.

Звонил Вешняков.

– Извини, я занята, – торопливо сказала я.

– У меня новость, – заявил он. – Не интересу­ешьсяданными вскрытия?

– Если можно, коротко, – косясь на Деда, по­просилая.

– Девчонка беременна. – Я уставилась куда-то впол, избегая глаз своего друга, он наверняка Веш­някова слышал, потому чтосидел совсем близко. – Срок – двадцать недель. Ну, как тебе?

– Поговорим об этом позднее. – Я торопливоотключилась.

Дед сидел багровый, зубы сцеплены так, что, то­го гляди,раскрошатся. Я его понимала, очень не­приятно, когда тебя вот так ловят на лжи.

– Ты этот звонок нарочно подстроила? – гроз­носпросил он. Я, признаться, растерялась.

– Ты меня явно переоцениваешь. Так она гово­рила тебе,что беременна?

– Говорила, – сказал Дед. – Как видно, счита­ламеня старым идиотом. Какой срок?

– Двадцать недель, – пожала я плечами. – Око­лопяти месяцев…

Он поднялся и неожиданно покинул кабинет. Ситуацияскладывалась скверная, но, признаться, меня не удивившая. Разумеется, я нисекунды не думала, что Дед или кто-то из его окружения способ­ны избавиться отдевчонки из-за ее беременности. В конце концов, Дед – вдовец и кое-какиерадости мог себе позволить. И позволял, не бравируя этим, но и не особенноскрываясь, так что в конце концов эту его слабость стали считать достоинством.Опять же, Дед по-своему человек порядочный, и хотя на­счет замужества девушкамечтала напрасно, но на материальную помощь могла рассчитывать смело, причемнемалую, а там, расчувствовавшись, ведь своих детей у него нет, Дед вполне могжениться или хотя бы усыновить чадо. Причина убийства в другом, и ее придетсядоискиваться долго, упорно, и еще вопрос, принесет ли это удовлетворение. Иног­даможно такое откопать, что сама себе охотно нада­ешь по рукам. Я поморщилась,точно уже наткну­лась на что-то неприятное, и подумала: а может, Лялин прав,послать все это к черту, пусть менты в чужом белье копаются, а потом думают,что с ним делать, не с бельем, а с тем, что откопают.

Тут вернулся Дед, прервав тем самым мои мысли.

– Вот, – протянул он мне открытку, которая оказаласьприглашением. – Там мы с ней и позна­комились.

Я взглянула на дату. Было это почти четыре ме­сяца назад,если быть точным, три месяца и двад­цать дней. Я почесала нос открыткой,стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на Деда, а он завис надо мной, чемочень раздражал, потому что физионо­мия у него была не просто гневная, это бы ялегко перенесла, в ней читалось праведное негодование, в основном по поводумоего неверия, надо полагать.

– Это первое, – сурово сказал Дед, который умелсчитать лучше меня. – А теперь второе. Я не могу иметь детей. По понятнымпричинам, я это не афишировал, но тебе сообщаю, чтобы избавить от мыслей на мойсчет. – Тут он еще больше посуро­вел лицом и голосом, а я жалобновздохнула и уже готова была провалиться сквозь землю от стыда, что меняпосетили крамольные мысли. – Хочешь, по­говори с моим лечащимврачом, – предложил он, но тут же досадливо махнул рукой. – Впрочем,тебя убедить невозможно, когда ты… Короче, слова Ан­ны о ее беременности наменя никакого впечатле­ния не произвели, я не стал спорить, я их простопроигнорировал.

– Но она пыталась убедить тебя в том, что ребе­ноктвой?

– Я ей не дал такой возможности. Просил боль­ше незвонить.

– И она не звонила?

– Возможно, звонила. Об этом лучше спросить у Риты,впрочем, ты наверняка уже спрашивала. Я не люблю повторяться, Детка, но сейчастакой слу­чай… Найди убийцу. Ты вполне способна сделать это не хуже ментов,даже лучше.

– Если следствие не будут тормозить, они с этим вполнесправятся.