к ней подойдёт! — засмеялся лорд Янки, обращаясь к своему соседу-спорщику, а потом к самому юноше, — потеснил Равена и пошёл вперёд! Элегантный манёвр.

— Иди к чёрту, — задумчиво и раздражённо ответил король, всё смотрящий в никуда.

— Это Янки, — Эрнест кивнул в сторону лорда, — младший брат Равена. А Равен — это наш застывший король. Он очень ждал тебя, но теперь, думаю, не знает, как себя повести.

— Честно говоря, я тоже, — призналась Нора, стараясь заставить себя разговориться.

Тут с кушетки встал лорд в спортивном костюме и подошёл к ним:

— Меня зовут Йохан, и я сейчас должен быть на тренировке, поэтому, простите, покидаю вас, — по-дружески похлопал Нору по плечу своей тяжёлой рукой, — с возвращением домой!

И ушёл.

— Йохан сейчас младше тебя, ему только пару недель назад исполнилось шестнадцать, — Эрнест оглянулся и показал на тихо сидящую и наблюдающую за всем происходящим взрослую женщину, похожую на китайскую красавицу. Она сидела прямо и приветственно взмахнула рукой, когда поймала на себе чужие взгляды. Красавица была одета в красное платье по колено, а её чёрные волосы были собраны в пучок, скреплённый длинными палочками. Однако не столько привлекал вид самой женщины, сколько вид сидящего на спинке её кресла сокола, надменно смотрящего по сторонам. Лорд стал говорить о ней:

— А это Мейфен, она самая физически старшая из нас сейчас, ей тридцать шесть. Мудрая и сильная женщина, правила нашим королевством одна целых двенадцать лет.

— Спасибо, Эрнест, — изящно кивнула головой красавица, — это мой долг — заботиться о наших людях.

— Наш общий долг, — согласился парень, — пойдём, я покажу твои покои.

Эрнест повёл Нору из зала, но тут их остановил король Равен:

— Постойте! Элли… Нора, я правда рад, что ты дома, но я не думал, что… — король, кажется, потерял слова.

— Я думаю, тебе стоит подумать обо всём в одиночестве, — посоветовал ему Эрнест, будто отстраняя от себя и неё.

— И примириться с тем, что наша дорогая Элеонора ушла насовсем, — добавил Янки.

Эрнест спешно вывел Нору из зала.

— Я надеюсь, тебя не задело ничего, что сказал Янки, — говорил он, идя по тому же коридору, по которому сюда Нору вёл Жердже, — у него что на уме, то и на языке. Как-то раз Йохан упомянул, что прошлая ты говорила о том, как Янки сказал что-то очень болезненное в тот момент, когда тебе было особенно плохо.

— Когда я убила тебя? — догадалась девочка, но тут же пожалела: по лицу лорда стало понятно, что он не хотел бы это вспоминать.

— Давай поговорим об этом когда-нибудь потом, — попросил он и сменил тему, — так ты всё-таки что-то помнишь?

— Немного. Вообще-то, я вспоминаю всё понемногу через сны, но этого так мало… Жердже сказал, что в этом мире всё должно пойти лучше.

— Так это же замечательно! — глаза Эрнеста блеснули радостью, и он даже облегчённо вздохнул, — ты всё ещё можешь всё вспомнить. Если не вспомнишь, впрочем, то всё равно хорошо. Главное — ты здесь, с нами, а я готов снова стать твоим лучшим другом.

— Спасибо, Эрнест, — Нора улыбнулась.

— О, ты назвала меня по имени, это уже хорошо. А твою память мы постараемся вернуть, только бы понять как…

Эрнест потянулся к нагрудному карману, и Нора вновь заметила, что у него перебинтована рука.

— Забыл очки в зале Совета, как всегда, — оповестил парень, не найдя то, что искал.

— Что у тебя с руками? — спросила девочка. Эрнест показал забинтованное запястье:

— Это? Ничего такого, всего лишь остатки эксперимента, не бери пока в голову и привыкай, мои руки часто в бинтах.

Поднявшись на второй этаж, они подошли к большим белым дверям с уже знакомым и выглядящим ещё лучше вблизи гербом.

— За этими дверьми — твои покои, — сказал Эрнест. Он снова почему-то улыбался, — Добро пожаловать домой, Нора.

Девочка ещё раз посмотрела на прекрасный герб и потянула за изящные золотые дверные ручки. Перед ней открылся коридор. Не очень длинный, но и не такой маленький, как школьный. Пол был устлан огромным мягким тёмно-коричневым ковром, на белых стенах висели картины в рамках. В коридоре всего пять дверей: две на правой стене, столько же на левой и одна, двустворчатая, прямо напротив главной.

Нора ожидала, что её покои — это просто спальня, но Эрнест стал показывать налево и направо: вот библиотека, вот ванная, кабинет, мастерская и, главное, спальня.

— А что в мастерской? — с интересом спросила Нора.

— Ох, видишь эти картины? — многозначительно спросил Эрнест, — ты писала их там. Эль… прошлая ты, я имею в виду, сделала из этой комнатки целый склад художественных принадлежностей.

— Ух ты, я тоже люблю рисовать, — Нора чувствовала себя уже не так скованно, как в зале.

— У вас с Эль не так уж и много различий, как может показаться, — заключил Эрнест, — прости, мне пора идти, меня ждут в школе. Я зайду за тобой перед ужином, в семь, а пока осваивайся здесь.

— Хорошо, спасибо, — улыбнулась Нора. Теперь, когда она осталась одна, наступило время осмотреть покои, и девочка решила начать со спальни.

Спальня идеально соответствовала ожиданиям новой хозяйки: мягкий ковёр, большая кровать с балдахином, туалетный столик с кучей всяких бутылочек, полочки с красивыми коробочками и дверца в огромную гардеробную. Не успела Нора начать изучать все эти коробочки, как в комнату заглянул Эрнест. Судя по покрасневшему лицу и едва сбитому дыханию, он бежал, но всем видом показывал, что ничего такого не было.

— Я вот подумал, — сказал он, — не хочешь походить в мою школу? Может, уроки истории помогут твоей памяти вернуться.

— А… хорошо, — от такого внезапного предложения девочка даже растерялась, — можно попробовать.

— Тогда я договорюсь с директором, — после этого юноша вновь исчез за дверью.

И вот, Норе теперь снова предстоит ходить в школу. Насколько же сильно она отличается от земной?

Весь следующий час девочка ходила по своим покоям и изучала каждую из комнат. В мастерской она нашла кучу разноразмерных холстов, разного рода краски, кисти и палитры, бумажные альбомы и целый ящик карандашей. Настоящий рай для художников! На картинах леди Элеоноры были нарисованы самые разные люди: счастливые старички на одной из городских площадей, влюблённые у фонтана, красивая служанка в фартучке, мальчишка-поварёнок, жокей верхом на белой лошади, члены её семьи, из которых чаще всего леди Элеонора рисовала Эрнеста и Равена в разном возрасте (хотя чаще, конечно, молодыми). Нора даже посчитала из любопытства: портретов короля оказалось на шесть больше, чем портретов лорда. Кроме портретов в мастерской нашлись и изображения пейзажей, натюрморты и даже вид из