– Проницательная ты моя... – сказал Мазур, уже непытаясь скрывать злую иронию в голосе. – Нет у меня топора, как видишь. Накой мне топор, если я и без него могу больше, чем многие с ним...

– Случилось что-то?

– Да почти что и ничего. Если не считать, что судьба меняпересекла с твоим любовничком. Случается, согласно теории вероятности...

Нина подняла брови:

– С каким еще любовником?

Мазур вздохнул с деланым трагическим надрывом:

– Хорошо еще, что не сказала «с которым?» Вовочка Каразин,мелкая криминальная шпана. Он же Чумовой, он же Удав. Впрочем, сомневаюсь, чтотебе он был известен под этими чисто рабочими псевдонимами. Хотя, как знать...

– Ты что несешь?

– Что выяснил, то и принес, – сказал Мазур. – Мытут не сидели сложа руки. В хорошем темпе интервьюировали того мелкогопакостника, который в тебя врезался, а потом возвел напраслину. И этот типчик,чересчур напуганный, чтобы врать и путать, выложил интереснейшие вещи: чтоподбил его на эту пакость как раз Вовочка, с которым ты больше не хотеласпать...

– Ты с крыши не падал, головой не стукался?

– Бог миловал, – сказал Мазур. – Ну, что делать...Поехали потолковать с Вовочкой.

– И он что, говорит, что...

– Тебе крупно повезло, – сказал Мазур. – В томсмысле, что я остался без коронного свидетеля. Он, должно быть, кому-то насолилеще больше, чем мне, и этот кто-то нас опередил. Так что твоего уркагана мынашли с пулей в башке. И на квартирке у него отыскались вот эти пикантныеснимочки. – Он достал из кармана всю пачку и аккуратно положил Нине наколени: – Если ты мне начнешь вкручивать, что тут запечатлен твой двойник, я неповерю. Я тебя не раз наблюдал в таком именно виде, так что в двойника ни зачто не поверю. Да и браслетки твои, и цепочку эту я тебе сам дарил...

Нина перебирала фотографии, то и дело вскидывая на Мазураудивленные глаза, а Мазур возвышался над ней с непреклонностью языческогоистукана.

– Ну? – спросил он, убедившись, что супруга изучила всебез исключения фотографии. – Будешь врать, что это не ты?

– Да нет, это вообще-то я... Так ты что же, решил... Не знаюя никакого Каразина!

– Не виляй, – сказал Мазур. – Допускаю, что и незнаешь. Может, он с тобой трахался под другой фамилией. Назвался дляблагозвучности, скажем, Златорыловым...

– Да не трахалась я ни с кем! Уж в чем в чем, а в этомможешь быть уверенным!

– Черта с два, – сказал Мазур. – Я же тебе говорю,эти снимочки у него дома валялись...

– Бред какой-то...

Мазур усмехнулся:

– Не бред, а выражаясь интеллигентно, блядство. Или, говорянецензурно, прелюбодеяние... Хрен редьки не слаще, не в терминах дело. В сути.Меня так и подмывает надавать тебе по физиономии, руки чешутся...

– Ну знаешь! – она вскочила, фотографии посыпались сколен на ковер. – Как мне тебе доказать...

– Интересно, как ты мне что-то докажешь при наличии вотэтого цветного и глянцевого компромата? – Мазур поддал носком одну изфотографий, наступил, смял.

У Нины был вид человека, отчаянно пытающегося что-топрипомнить. С ухмылочкой наблюдая за ней, Мазур попятился, сел в кресло,закурил и продолжал с той же демонстративной иронией:

– Физически чувствуется, как у тебя мозги скрипят в попыткахчто-то убедительное придумать... Ну, в каком-то смысле тебе повезло. Вовчиктвой показания давать не способен по техническим причинам... но фотографий,золотко, и так достаточно. Это он тебя щелкал?

– О Господи! Да не он, а Людочка! До меня только сейчасдошло, вспомнила...

– Интересные дела, – сказал Мазур. – С вами еще иЛюдочка была? Групповичок?

– Да ничего подобного! – сказала Нина с чертовскиубедительным видом несправедливо обвиненной, вернейшей жены. – Ну да,диван, а вот и пальма... Искусственная... Это мы в сауне снимали. Я, Людочка иКатя Кудинова, я тебе про них сто раз рассказывала, только ты пропускал всемимо ушей, ты же в последнее время меня и не слушаешь почти...

– Ну почему – мимо ушей? – сказал Мазур. – КатяКудинова и Людочка... Как же, как же, что-то такое в голове отложилось...Сподвижницы по банным девичникам, такие же с жиру бесящиеся супружницы занятыхделовых мужей...

– Надо же, запомнил...

– Запомнил, – серьезно сказал Мазур. – Кое-что,самую чуточку. Вот и ругаю себя сейчас за то, что как-то совершенно неприсматривался к твоему окружению. Старею, что ли? Хватку теряю. Значит,Катенька Кудинова... Плюс Людочка... И что там?

– Совершеннейшая ерунда, – сказала Нина,приободрившись. – Поплавали, выпили, поговорили на разные интересные темы,и о сексе в том числе. Ну, знаешь, как меж женщинами бывает...

– Знаю, – усмехнулся Мазур. – В бане попивали чаеки мирно щебетали на интимные темы три юных гимназистки, ангелочкинебесные, – а через два часа в шкафу обнаружили скоропостижно умершего отапоплексического удара поручика Ржевского...

– Ну, вот... А потом как-то незаметно съехали на эротическиежурналы, обсудили тему подробно и всесторонне, еще немного выпили, и как-то такполучилось, что стали сниматься. Все трое, так что не надо подозревать меняодну в каких-то глупостях...

– Лесбосом, случайно, не закончили? Разнежившись?

– Кирилл! – прямо-таки возопила протестующе супруга.

– А что? – пожал плечами Мазур. – Мало ли куда васмогло повести...

– Ну, не дури! Поснимали немного, вот и все.

– Инициатива была чья, можешь припомнить?

Нина добросовестно наморщила лоб, очень быстро вскинулась срадостным видом:

– Катька, конечно! Вот именно, теперь я совершенно точноприпоминаю, что это Катрин н а в е л а. У нее был новый фотоаппарат,супер-дупер, муж подарил... Кирилл, но мы же все трое в таком виде снимались, иКатька тоже...

– А у т е б я ее снимки есть? Вообще, где фото двух другихскучающих фемин?

Нина ошеломленно уставилась на Мазура. Растерянно протянула:

– Я только сейчас подумала... Ни я, ни Люда снимков так и недождались, Катька говорила, что привезет, да так и не собралась, она особабезалаберная...

– Как знать, – сухо сказал Мазур.

– Думаешь, она причастна...

– Да ничего я не думаю, – сказал Мазур почтигрубо, – за отсутствием точной информации. Пока что имею дело не с думами,а с фактами. И факты не самые веселые: твоими фотками в голом виде была усыпанався комната, где только что пристукнули того урода, что крышевал известноготебе Муслима. Опять ты оказалась пристегнутой к чему-то неприятному – иабсолютно пока что непроясненному...