В лесу уже начало темнеть, хотя до вечера было еще далеко. Дни становились все короче и короче — не самое лучшее время для охоты за убийцей, который ориентируется в горах не хуже лесного зверя.

— Предупредим местные власти. Но аккуратно, чтобы не создавать панику, — проинструктировала Тереза инспектора. — Нужно постараться, чтобы это как можно дольше не просочилось в прессу. Не стоит вводить убийцу в раж.

— Опасаетесь, что дело попадет на первые полосы?

Это было не опасение, а уверенность. История пестрит примерами, когда убийцы вступали в рискованную игру с журналистами — игру, увлекательную для обеих сторон.

— Это неизбежно, — ответила она. — Люди с интересом следят за криминальной хроникой. Зло возбуждает. Оно манит и притягивает. Признайся, у тебя ведь тоже участился пульс? Ты прикидываешь, каково это — столкнуться с ним, к примеру, вон за тем деревом. Гадаешь, какое у него лицо, какой взгляд…

— Я не боюсь.

Тереза остановилась и внимательно на него посмотрела.

— Правда? Значит, это не твоя рука дрожала пару минут назад? — съязвила она.

Оставив ее вопрос без внимания, Марини показал на ручей среди кустарников плюща.

— Криминалисты сказали, что следы теряются вон там, — произнес он.

Убийца снова оставил их с носом. За свою карьеру Тереза не припоминала ничего подобного: преступник действовал в открытую, оставляя на каждом шагу свою ДНК, отпечатки обуви на снегу и следы руки — той самой руки, которой он вырвал глаза Валенту. Но в нужный момент исчезал из виду, будто дикий зверь.

— Он умен и безумен. Умен и безумен, — шепотом повторила Тереза, вглядываясь в кристально чистый ручей.

— Если ваши догадки верны, тогда по деревне бродит монстр, — подытожил Марини.

Тереза подула на окоченевшие пальцы. Ее шерстяные рукавицы были в снегу.

— Интересно, мне кто-нибудь когда-нибудь объяснит, кто такие монстры? — отозвалась она. — Вот мы их так называем — и точка. Но они такие же люди, как и мы. Это нас и останавливает — мы боимся узнать в них себя.

Марини посмотрел на безмолвный лес, видимо размышляя, какие секреты таятся под его сенью и свидетелем каких злодеяний ему еще предстоит стать.

— По-вашему, монстр сидит в каждом из нас? — спросил он скептически.

— Конечно! Если тебе повезет и тебе уготована мало-мальски сносная судьба, то твой монстр так и не проснется. Монстра из человека делают перенесенные психические травмы и насилие.

Марини внимательно посмотрел на Терезу.

— Значит, они — жертвы? — недоверчиво обронил он.

Тереза привыкла, что ее убеждения зачастую наталкиваются на стену неприятия. Непросто очеловечить монстра — гораздо проще от него откреститься.

— Как правило, да, — уверенно ответила она. — Они обречены цепляться за то единственное, что хоть немного способно утолить сжирающий их лютый голод.

— И что это?

— Власть. Абсолютная власть над другим человеческим существом.

Марини шагнул вперед, и под его ногой хрустнула ветка. Звук эхом отозвался в горах. Посмотрев вдаль, они увидели, как туман спускается со скалистых вершин.

— Похоже, зверь, — проговорил Марини.

Тереза сделала ему знак замолчать. Она была готова поклясться, что с первых секунд их пребывания в лесу за ними наблюдают. Может, это и было самовнушением, но уж слуховые галлюцинации она себе внушить точно не могла. Подняв с земли ветку, Тереза разломила ее пополам. В скалах, метров на двадцать западнее, раздался похожий звук.

— Нет, не зверь, — бросила она. — Это подражатель.

Наверху, в густом тумане и сгущающихся сумерках, кто-то был. Тот, кто, надежно спрятавшись, затеял с ними рискованную игру. Начинать погоню по темнеющим извилистым тропам и горным ущельям не имело смысла.

Под покровом гор и темноты кто-то беспрепятственно за ними наблюдал.

Снег совершенно изменил облик каньона Злива. Русло, по которому текла река, сковал лед. Зелень уступила место искрящейся белизне, а остроконечные ели превратились в снежные подушки. Даже вода шумела иначе: с прозрачного дна вместо привычного рокота доносилось неясное бормотание. Замедлив течение, холод навязал реке свою волю.

Даже водопад за пещерой, прежде бивший ключом по скалистым выступам, сейчас не подавал признаков жизни: только редкие струйки бежали по блестящим и прозрачным глыбам льда.

Диего решил, что это похоже на лестницу, ведущую в небо. Интересно, а отец после смерти поднимался по таким же красивым ступенькам? Бабушка говорила, что сейчас он в раю и смотрит на них сверху. Эти слова не давали мальчику покоя — ибо отец всегда смотрел на него не иначе как с порицанием, хотя при этом никогда не поднимал на сына руку и не повышал голос. Ему достаточно было только строго взглянуть, чтобы Диего осознал всю глубину родительского недовольства. Мальчик знал, что безглазое тело отца лежит в морге. Но сегодня ночью отец приснился ему целым и невредимым: закутанный в белую простыню, он сердито смотрел на него. Даже после смерти отец был им недоволен. А теперь, когда он смотрит сверху, ему станут известны все секреты и вранье сына.

Перепрыгнув через старое поваленное дерево, Диего присоединился к остальным. Матиас и Оливер бросали камни в замерзшую речку. Увидев его, ребята будто сжались. После убийства отца на его появление так реагировали почти все, за исключением полицейской с красными волосами. Было похоже, что траур не сближает, а отпугивает людей особым запахом — так звери бегут прочь от охотника.

Запыхавшись, Диего посмотрел на ребят умоляющим взглядом.

— Эт-т-то ж-же я, — еле выговорил он. Слова, которые он порой ненавидел, давались ему с трудом, а вот мысли свободно неслись одна за другой.

Матиас положил руку ему на плечо и притянул к себе.

— Я так боялся, что ты не придешь, — проговорил Матиас, заключив его в объятия.

К ним присоединился и Оливер, который был на год младше и ниже ростом.

— Я с-с-сбежал, — пояснил Диего.

Мама не отпускала его из дому.

В этом кольце из дружеских рук Диего ощутил себя в кругу семьи, где знаком каждый запах и дышится в унисон. Но кого-то не хватало.

— Г-г-де Л-лючия? — спросил он.

Матиас пожал плечами.

— Наверное, сегодня не придет.

Диего заметил черный отпечаток на шее товарища. Пальцем попробовал было опустить куртку, чтобы рассмотреть получше, но Матиас не дал ему этого сделать. По взгляду Матиаса стало понятно, что он уже догадался, каким будет следующий вопрос.

— Мама ничего не может сделать, — произнес он. — Если она вмешается, будет только хуже.

Диего с Оливером переглянулись.