Держа меня под руку, Филаткина бодро шагала по тропинке и щебетала:

– Женя, я обожаю археологию! В детстве я даже ходила в кружок при Доме пионеров. Мы целое лето возились в пыли, нашли какие-то гвозди и кости. Но с тех самых пор меня интересует все, что связано с раскопками. Доброе утро, Альберт Генрихович! – звонко крикнула старушка.

Из неглубокой ямы показался наш сосед. Археолог-любитель был в выгоревших штанах и без рубашки. Несмотря на то что стоял конец апреля, мужчина уже успел загореть. Мускулы на его тонких руках были как веревки. Становилось понятно, что этот человек много работает физически. Голова учителя была повязана зеленой косынкой-банданой.

Сейчас Альберт Дуров выглядел совершенно другим человеком – спокойным, расслабленным. Исчез куда-то нервный тик, то и дело сводивший ему лицо, суетливые движения сменились уверенностью. Меня приятно поразила такая перемена.

– Альберт Генрихович, вы не рассердитесь на непослушных девочек? – вдруг игриво поинтересовалась Филаткина. Учитель нахмурился и обвел взглядом окрестности – очевидно, в поисках непослушных девочек. Но я уже сообразила, что Ольга Дмитриевна имеет в виду нас обеих.

– Вы же сами приглашали нас посмотреть, как вы ищете клады! – захлопала ресницами пожилая дама. – Вы что же, забыли?

Дуров улыбнулся – широко и обаятельно – и ответил:

– Что вы, Ольга Дмитриевна. Как я мог забыть? Рад вас видеть. Только это не клады. Скорее, археологические находки. Так что если вас интересует материальная ценность того, что мы извлекаем, то придется вас разочаровать.

Учитель поспешно натянул выгоревшую футболку.

– Нет-нет! – заверила его старушка. – Материальные ценности меня не интересуют. Исключительно аромат древности.

– Как хорошо вы это сказали, – признал учитель. – Аромат древности. Именно это привлекает и меня.

Филаткина завертела головой, озираясь по сторонам.

– А где же ваши детишки? – наконец спросила дама. – Что-то я их не вижу.

– Они сейчас в школе. До каникул еще далеко, – усмехнулся Альберт. – А у меня сегодня выходной. Я ведь веду всего два предмета – черчение и рисование. Нагрузка у меня небольшая. Так что каждую свободную минуту стараюсь использовать для своего… язык не поворачивается назвать это хобби. Скорее, любимое занятие. Так будет точнее.

Филаткина внимательно слушала.

– Как же вас занесло в Балахов? Каким ветром? – поинтересовалась пожилая дама. – Ведь вы не местный?

– Нет, я, вообще-то, москвич, – без улыбки ответил Дуров. – Но из-за некоторых обстоятельств пришлось перебраться сюда. Очень красивые места, тихо так, и люди добрые.

– Да-да, я вас прекрасно понимаю, – проговорила Ольга Дмитриевна, внимательно вглядываясь в лицо учителя. – Ну, покажите же скорее ваш знаменитый раскоп!

– Прошу, – Дуров подал руку старушке и по деревянным мосткам свел ее в неглубокую яму – это и был раскоп. На дне я увидела сита разных размеров, какие-то щетки, кисти, большую лупу. Я спрыгнула следом.

– Осторожнее, Евгения! – воскликнул Дуров. – Прошу вас ступать только по мосткам. Видите доски? А то рискуете затоптать какую-нибудь ценную находку.

Я пообещала следовать инструкциям. А Дуров принялся посвящать Ольгу Дмитриевну в тайны балаховской археологии.

– У нас тут следы поселений периода поздней бронзы.

– Поздней чего? – удивилась Филаткина. Ага, а сама заливала про кружок при Дворце пионеров… даже я знаю, о чем говорит Дуров.

– Бронзового века, – пояснил учитель. – Вы знаете, бронзовый век вообще удивительная эпоха, меня он просто зачаровывает. Можно сказать, что в бронзовом веке начали взаимодействовать между собой два человеческих сообщества, до того разделенные: южное, основанное на земледелии, именно ему мы обязаны появлением городов, а в конечном итоге государства, письменности и культуры, и северное, которое представляло собой воинственное племя кочевников-скотоводов.

– Ах, как интересно! – воскликнула Филаткина.

– Нам, обитателям Прикаспия, Причерноморья и Поволжья, – продолжал Альберт, – очень повезло, что на нашей территории есть памятники эпохи поздней бронзы. Поселения, могильники, мастерские, рудники – все это дает нам бесценную возможность изучать ту эпоху. Знаете, поселения бронзового века располагались в непосредственной близости от рек, на возвышенности. В те времена люди жили в землянках, полуземлянках или наземных постройках. Стены были из бревен, реже камня. Крыша двускатная или в виде шатра. Можно пофантазировать и представить, как жили люди того времени. Семьи были большие, одно жилище вмещало несколько десятков человек. Такая однокамерная постройка, внутри очаг – один или даже несколько, а еще хозяйственные ямы – вот находка для археолога! А еще жертвенники, колодцы. Между прочим, из бронзы делали не только орудия труда и оружие, но и украшения.

– Украшения? – оживилась Филаткина.

– Да, чаще из бронзы, сурьмы или золота: браслеты, височные серьги, бляшки, что пришивали на одежду, подвески. Но самое поразительное – это письменность! Представляете, на сосудах срубной культуры встречаются шнуровой орнамент и разнообразные знаки в виде крестов, схематические зооморфные и антропоморфные изображения, солярные знаки.

Филаткина похлопала ресницами, и Альберт с готовностью объяснил:

– Рисунки в виде зверей, людей и солнца, если совсем упрощенно. Так вот, некоторые исследователи видят в них примитивное пиктографическое письмо. И содержание этих знаков пока не расшифровано! Невероятно интересно!

Глаза учителя горели энтузиазмом. Уважаю бескорыстных подвижников. Хотя в этом красивом, рослом и сильном мужчине есть что-то от Дон Кихота…

Но Филаткина неожиданно охладела к археологии.

– Не стоит тратить время на расшифровку этих ваших… пиктограмм, – ухмыльнулась старая дама.

– Почему? – удивился археолог-любитель.

– Можно заранее догадаться, что вы там найдете. Денежные расчеты. Долговые расписки. Доносы. Что еще люди могут писать? Люди ведь во все эпохи одинаковы.

Альберт уже собрался было возразить Филаткиной, но взглянул на нее – и передумал. Было видно, что Ольге Дмитриевне глубоко наплевать на эпоху поздней бронзы.

– А вы что думаете, Евгения?

Я подняла камешек, покатала его на ладони.

– Нет, я не верю, что люди всегда одинаковы, – призналась я. – Мне кажется, они были лучше нас, наши далекие предки. Жили себе, честно трудились, воевали… любили.

Я поймала внимательный взгляд археолога.

– Альберт Генрихович, помогите мне выбраться отсюда! – позвала Филаткина. Учитель послушно подал руку пожилой даме и вывел ее из раскопа. Усадил на травку на склоне холма, принес термос с чаем, разлил напиток в пластиковые стаканчики, подал нам. Чай был ароматный, с какими-то травами.