— Что же он — пятнадцатилетний малый, трезвый, здоровый, и не учуял запах дыма? Или мальчик был проблемным? Ничего тебе на этот счет работница архива не сказала?

Гришин отрицательно мотнул головой. Честно? Он и не спросил. Помер пацан, чего теперь! Не их клиент.

— Вот поверю, что мог сгореть, если вместе с родителями напился за компанию. А если нет?

Гришин с тяжелым вздохом закатил глаза под лоб и вдруг сообразил, что Волков им крайне недоволен. Что, возможно, заметил или догадался, что он успел заскочить пообедать. И это вместо того, чтобы поехать в дачный поселок. А что там, скажите, сейчас делать? Дачников нет. Не сезон еще! Сторожа искать? Так где гарантия, что там тот же сторож, что и двенадцать лет назад был?

Он сказал ему, что пустышку тянут. Нет же! Хлебом не корми, дай поумничать!

— Так ничего о нем не рассказала тебе работница архива?

— Нет, ничего такого. — Гришин неуверенно улыбнулся.

— Но она же почему-то помнит его, а, Сережа?

— Помнит?

Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что рассказывал Волкову по телефону.

Убей, как отрезало!

— Да. Ты сказал мне, что работница архива его вспомнила. В школе номер девятнадцать не так уж много детей учится. Окраина, одно слово. И не каждый день, слава господи, они погибают. Почему она его запомнила, капитан?

— Не знаю, — буркнул Гришин, положил руки на стол, заметил хлебную крошку на рукаве, нервно стряхнул.

— Плохо… — недовольно покосился в его сторону Волков. — И что в поселок не съездил, тоже плохо.

— Товарищ майор! — возмущенно вскинулся Гришин. — Февраль же! Кого там искать?! Кротов? Собак бродячих?

Волков промолчал.

Возмущенный коллега был отчасти прав. На дачах сейчас пусто. Не сезон. А с другой стороны, погибшая под колесами автомобиля Николаева Нина Ивановна поехала снега в бочки накидать? Поехала. Может, и еще кому приспичило. Н-да…

Кажется, Гришин прав — они в тупике.

Мальчик Ваня Смородин, единственный, кто перевелся из тридцать восьмой школы в год увольнения Угаровой, кто, возможно, был участником скандального случая, погиб при пожаре. Стало быть, мстить Угаровой и бывшей директрисе Николаевой некому. Выходит, его версия ошибочна? И смерть школьной уборщицы в собственной ванне все же несчастный случай? И директриса бывшая тоже погибла случайно?

— Как-то все… Неказисто, капитан. Не находишь?

— Что именно, товарищ майор?

Гришину, если честно, тема надоела. Поначалу, заревновав, что Волков с полковником шепчутся и его обходят, он завелся. И даже начал инициировать и шевелиться, и что-то узнавать. И дико был горд собой, когда в сводках обратил внимание на сообщение о гибели Николаевой. Но теперь-то ясно, что вся эта суета бесполезна. Даже если Угаровой и Николаевой помогли умереть, они никогда не узнают — кто и за что. Их прошлые секреты похоронены будут вместе с ними.

— Как-то все… — повторил Волков и переплел пальцы и покрутил ими, как будто разминал. — Как-то все кучно. Скандал, спровоцированный Угаровой, — ее увольнение — гибель мальчика, замешанного в скандале, — гибель Угаровой — гибель Николаевой. Убей, тут какая-то связь имеется!

— Я думаю, товарищ майор, что поспешно делать такие выводы.

Гришин недовольно поджал губы. Он редко возражал Волкову. Если и делал это, то, мягко говоря, не в его присутствии. Грубо выражаясь, за его спиной. Но сейчас он очень торопился. Ему надо было как можно быстрее добраться до дома. Навести порядок в гостиной, заказать доставку ужина из недорогого ресторанчика по соседству и еще раз попробовать соблазнить соседку Варю.

Девушка была прехорошенькой, но очень несговорчивой. Прошлый раз, когда он позвал ее на пиво с пиццей, закончился полным провалом. Варя не только воротила нос от его стола и ни к чему не притронулась, так ему даже сесть рядом с собой не позволила.

— Что это вы, Сергей, учудили? — сморщила она носик, с откровенной брезгливостью рассматривая его стол, где громоздились жестяные банки с пивом и стояла распахнутая коробка с пиццей. — Считаете это романтическим ужином?!

Он не знал, что сказать.

Его бывшая жена Маринка обожала пиццу с пивом. А еще пиво с чипсами и сухариками, и с воблой. И ей плевать было, в каком месте это употреблять. Могла дома, могла в парке на скамеечке, могла за гаражами на уютном пятачке, огороженном бетонными блоками. Там он, к слову, с ней и познакомился более десяти лет назад. Рейд был. Гоняли местных хулиганов. Маринка с ними как раз пиво пила. И с ними вместе в отделение попала. Повела себя дерзко, вызывающе. Все время фыркала Гришину в лицо при допросе и звонко хохотала, когда он — тогда еще лейтенант — пытался поучить ее уму-разуму.

— Меня, товарищ лейтенант, учить что мертвого лечить! — хохотала Маринка. — Я хорошая девочка, отпустите меня.

Он отпустил. А потом вдруг начал за ней ухаживать. А затем взял и женился. Искренне надеялся, что Маринка и правда хорошая девочка. И что быстро забудет свои старые привычки.

Не забыла! Пять лет Гришин безуспешно бился, пытаясь ее переделать. Бесполезно! Работать не хотела. Дома делать ничего не хотела. Любила секс, развлечения, пиво с пиццей и с чипсами, и с сухариками, и с воблой еще.

Варя, которая поселилась в квартире напротив, впервые встретилась ему на лестничной клетке с мусорным пакетом в руках, в дешевом застиранном спортивном костюмчике. Он пошутил, она заулыбалась. Познакомились. Потом все это повторилось еще раз несколько. Она показалась ему славной простой девушкой, без затей. А она…

А она с претензиями! Он первые дня два негодовал, а потом неожиданно задумался. И сделал вывод, что по Маринке судить обо всех женщинах нельзя. И пригласил Варю к себе на ужин именно сегодня. Они договорились на двадцать один ноль-ноль. Сейчас почти шесть вечера. Не так уж много у него времени, чтобы привести квартиру и себя в порядок, заказать еды. Да, еще надо было купить вина, а это тоже потеря времени. И если как следует прикинуть, выехать с работы ему надо было полчаса назад.

А Волков бубнит и бубнит. Ну что за человек, право слово!

— Так что, Сергей, ты завтра с утра, до того как приехать на службу, снова навести архив отдела народного образования.

Ловким движением руки Волков отправил карандаш, который все это время методично катал ребром ладони по столу, обратно в подставку. Глянул на Гришина, как тому показалось, холодно и с подвохом.

— Ты меня понял, капитан?

— Так точно, — скис сразу Гришин.

Он сегодня собирался провести бурную ночь с соседкой Варей. И назавтра, наутро, планировал сказаться больным, ну или не совсем здоровым, что позволило бы ему опоздать часа на полтора-два. А тут снова задания!

— А еще съезди в школу тридцать восемь. Найди ту женщину, что говорила с тобой, и спроси у нее…