— У меня в ванной есть аптечка, — сказала она, по-прежнему не глядя на него. — Я справлюсь. Спокойной ночи, Зейн.

— Сядь в кресло, — приказал он ей, словно трехлетней девочке.

— Я не ребенок, — огрызнулась она.

— Тогда не веди себя по-детски. Я ни разу в жизни не ударил женщину, как бы зол я ни был. Точнее, ни одна женщина, кроме тебя, не выводила меня из себя и не доставляла столько беспокойства. А их в моей жизни, поверь, было немало.

Последнее, о чем она хотела сейчас слышать, так это о его женщинах.

— Я сказала, что позабочусь о себе сама…

Легким движением он поднял ее на руки. Амалия ахнула и непроизвольно обхватила его руками за шею. Запах его кожи опьянял. Глубина ее чувства потрясла Амалию.

Он мягко опустил ее на кресло.

— Если тебе дорога свобода, не дерзи мне сейчас, Амалия.

— А не то ты с позором отправишь меня в Халидж и посадишь в камеру рядом с Асламом? — вызывающе воскликнула она.

Зейн угрожающе навис над креслом, едва сдерживая клокотавшую в нем ярость. Амалия буквально вжалась в кресло, понимая, что испытывает его терпение, и пролепетала:

— Зейн, я сама справлюсь.

— Ради нашего общего блага, Амалия, умерь свою независимость и непокорность, хотя бы на сегодня, — нарочито мягко сказал он, снимая с ее ноги десятисантиметровую обидчицу-шпильку.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она, когда Зейн завернул подол ее платья. — Не смей.

Его плечи напряглись.

— Продвинься вперед и медленно сними колготки. Кровь уже запеклась, и тебе будет больно.

Она взялась за подол платья и взглянула на Зейна, прерывисто дыша.

— Отвернись, — приказала она.

Сардоническая ухмылка тронула губы Зейна.

— Я не раз видел женские ножки и много чего другого, поверь мне, — хрипло сказал он.

— Но не видел моих, — парировала она.

Ни один мужчина не касался ее.

— А я представляю, как они обовьются вокруг моих бедер и…

Амалия содрогнулась от охватившего ее жара.

— Зейн, пожалуйста…

Его длинные пальцы нежно погладили ее пылающую щеку.

— Ты и впрямь очень стеснительная, — уверенно констатировал он, будто знал ее сто лет. — Никогда еще не встречал красивую женщину, не знающую себе цены и не умеющую пользоваться своей внешностью.

— Меня учили другому. Мама не уставала повторять, что внешность не главное. Она жестоко поплатилась за свою красоту, сделав неверный выбор.

Он взял ее за руку:

— Амалия, ты знаешь, что…

— Знаю, — прошептала она. — Она любила меня, Зейн, и хотела мне счастья. Но теперь знаю, что, вероятно, она была необъективна в отношении мужчин и чувства любви. Я же рано начала работать. У меня не было ни времени, ни сил на личную жизнь. Только Макс и мама были в моем окружении.

Лицо Зейна потемнело.

— Ни слова больше о Максе, — сурово приказал он. — Тебе необходимо выйти из тени матери и начать жить, Амалия.

Зейн отошел к небольшой кухоньке в углу гостиной. Амалия, приподняв подол платья, начала стягивать колготки. Как и предсказал Зейн, на коленке они прилипли. Амалия охнула. В тот же миг Зейн оказался рядом и опустился перед ней на колени. Ухватив ее за бедро одной рукой, он сильно потянул за колготки другой. Ткань с треском порвалась, а на глазах Амалии выступили слезы от боли. Склонив голову, она увидела, как Зейн снял колготки, а затем мягко обработал кровоточащую ранку антисептиком и смазал кремом.

Амалия так давно не чувствовала чью-либо заботу, что действия Зейна тронули ее до слез и пробудили давно забытые воспоминания о том, как в детстве отец защищал ее и заботился о ней. Но после развода родителей ее сердце ожесточилось. Она приняла сторону матери и возненавидела отца. Она не хотела общаться с ним, даже когда Аслам просил ее. Она замкнулась и зациклилась на работе, лишив себя радостей жизни.

«Когда же начать, если не сейчас?» — подумала она.

И Амалия решилась. Ей стало все равно, права она или нет. Когда Зейн попытался подняться, она остановила его, положив руки ему на плечи. Ее тонкие пальцы пробрались за ворот рубашки и она погладила его кожу. Амалия представила, как он прижимается телом к ее обнаженной коже, почувствовав вожделение.

Плечи Зейна напряглись.

— Я так понимаю, что встреча с Максом возбудила тебя, но, если ты станешь провоцировать меня сегодня, я…

Амалия нежно взяла в руки его лицо и взглянула ему в глаза:

— Ты выбрал себе кого-то из списка мисс Янг?

В темных глазах шейха разгорался опасный огонь.

— Это последнее, о чем мне хотелось бы сейчас говорить.

Ее пальчики снова пробрались под воротник.

— И тем не менее я хочу знать, — промурлыкала она, — есть ли у тебя настоящая претендентка на мое место, когда игра закончится?

— Нет, — ответил он, растерянно проводя пальцами по волосам. — Я настолько занят, что не могу, дав тебе отставку, сразу переключиться на другую женщину. В настоящий момент меня заботит лишь свадьба Миры и Фарида. После этого… — Его губы передернулись, будто они оба были заговорщиками. — Твой шантаж купил мне немного времени. Уверен, что даже самые упрямые мои оппоненты в правительстве и заядлые консерваторы Синтара не будут настаивать на моей немедленной женитьбе после разрыва нашей помолвки.

Амалия облегченно перевела дух. Раз он не связан обязательствами, значит, принадлежит ей. Она не упустит эту возможность.

Хриплым от волнения голосом Амалия попросила:

— Займись со мной любовью, Зейн.

«Займись со мной любовью, Зейн», — навязчивым рефреном звучало в голове, пока он стоял под тугими струями ледяного душа, пытаясь охладить эротический пыл.

Он никак не ожидал от Амалии подобной просьбы, но ее взгляд был полон решимости.

Она хотела его.

Всю жизнь он окружал себя бесстыдными и искушенными женщинами, желавшими секса для обоюдного удовольствия. Все они видели в нем лишь могущественного правителя, способного щедро одарить.

С младых ногтей ему внушали, что он принц, будущий шейх, а не просто Зейн. Амалия другая. Ей нужен он ради него самого.

Черт побери, она выглядела потерянной, когда он заявил, что ему нужно принять душ, и быстро ретировался, оставив ее просьбу без ответа.

Идея остановиться с Амалией в одном, пусть и роскошном люкс-апартаменте на все время пребывания в Париже была изначально неверной, равно как и выставление ее своей невестой.

Его разгоряченное воображение рисовало красочные картинки обнаженной Амалии. Полотенце едва прикрывало ее великолепную грудь и длинные ноги…