Скрипнув зубами, Зейн обмотал бедра полотенцем и прошел в спальню. Черный бархат небосвода, усеянного яркими звездами, не доставлял обычного удовольствия. Звук приоткрывшейся двери заставил его мышцы напрячься от желания. Он резко обернулся и увидел Амалию. На ней был халатик до колен, волосы собраны в конский хвост, а лицо чисто вымыто.

— Ты, вероятно, привык к более соблазнительным нарядам, но у меня нет сексуального белья, — неловко начала она, заливаясь краской смущения. Не дожидаясь ответа, она прошла в комнату и огляделась.

— Амалия, я не…

— Лиза, мой стилист, — не давая ему договорить, продолжила она, — предлагала подобрать дамское белье и пеньюары, но я, как дура, отказалась, думая, что секс это последнее, чем мне предстоит заниматься в поездке. Вслух я, конечно, этого не сказала, но Лиза была немало удивлена. В результате я выбрала только парочку симпатичных пижам.

Она развязала пояс халатика и сняла его. Зейн поперхнулся.

— Вряд ли это можно назвать миленькой пижамой.

Наивность и решимость ее поведения обезоружили Зейна. Ни одна женщина не привлекала его внимание подобным образом…

Темно-синий топ на тонких бретельках подчеркивал светлую кожу, обтягивая высокую грудь. Сквозь тонкий шелк проступали горошины сосков. У него пересохло во рту при мысли о том, как он будет ласкать их губами и языком, втягивая в рот. Короткие шортики едва прикрывали бедра.

Зейн откашлялся, пытаясь справиться с нарастающим возбуждением.

— Могу предложить тебе короткую связь на ближайшие пару месяцев, не более того. — По ее глазам он видел, что она не намерена отступать. — Я каждую ночь грезил о тебе, потому и старался избегать личных контактов, — признался он.

Амалия судорожно сглотнула и кивнула:

— Ты грезил обо мне? — переспросила она с ноткой упрека. — А я все это время тихо сходила с ума от желания…

— Я не хотел, чтобы ты знала, какую власть можешь обрести надо мной.

Она поникла.

— Значит, ты думаешь, что между нами будет борьба за власть друг над другом? Еще одно соглашение? — удрученно спросила она.

— Нет. Но почему именно сегодня? Я не хочу служить заменой другого мужчины.

Легкий ветерок приподнял ее топ, открыв взору Зейна плоский живот с кнопочкой пупка посередине. Ему нестерпимо захотелось дотронуться до него губами.

— Ты был прав. Я должна начать жить здесь и сейчас. Ты и я. Это то, что мне нужно, — непроизвольно облизывая пухлую нижнюю губу, произнесла она.

Кровь так и хлынула в его чресла.

— Но ты не смотришь на меня, — упрекнул он.

Амалия наконец подняла на него взгляд, в котором читалось неприкрытое желание, и все его сомнения разом испарились.

— Распусти волосы, — хрипло попросил он.

Неужели он потерпел поражение, потакая своим желаниям? Он стер грань между частной и публичной жизнью?

Он получил передышку от неумолимо надвигающейся обязанности вступить в брак. Так почему ей не воспользоваться? Почему не завести короткий роман с женщиной, которая его восхищает и к которой он испытывает нечто большее, чем обыкновенную похоть?

— Что? — непонимающе спросила она.

— Твои волосы всегда собраны в хвост или в пучок, распусти их.

— Мне два часа понадобилось, чтобы их уложить, — запротестовала она.

Зейн улыбнулся, услышав знакомые нотки непокорности в голосе.

— Мне так не нравится. Хочу видеть их распущенными. — Он почти ощущал их шелковистость.

Его возбуждение нарастало со скоростью света, но он держал себя в руках, стараясь не спугнуть ее.

Амалия не похожа на других его женщин, и не только своей неопытностью. Ее следует холить, нежить и лелеять за лояльность, принципиальность, внешнюю и внутреннюю красоту. Такая женщина заслуживает мужчину, который будет ее боготворить, а не заводить короткую интрижку под предлогом липовой помолвки…

Но никакие обвинения не могут заставить его отказаться от сегодняшней ночи. В одном он был твердо уверен: Амалия получит сегодня неземное наслаждение.

Она так долго смотрела на него огромными глазами лани, что он засомневался, готова ли она. Его терзали страсть и предвкушение. Амалия медленно подняла руки и развязала ленту, стягивавшую локоны.

Волосы цвета отполированного золота волнистыми прядями рассыпались по плечам. Она запустила руки в копну волос и чисто женским движением поправила их. У Зейна пересохло во рту. Он отчетливо понял, почему по древнему обычаю бедуинов женщины распускали волосы лишь в присутствии мужа. Зейн тоже не хотел, чтобы другие мужчины любовались такой красотой.

— С этими волосами одна морока, — заявила между тем Амалия. — Я почти час мою и сушу их. Я хочу попросить стилиста сделать короткую и практичную стрижку.

— Нет. — Короткое слово прозвучало как выстрел.

Ее пальцы застыли в волосах, и она спросила:

— Что значит «нет»?

— Не стригись. И это приказ.

Она рассмеялась, а в глазах появилось знакомое неповиновение.

— Обрезать такую красоту равносильно преступлению. Я серьезно. Амалия.

— Но ты не можешь мне приказывать, Зейн. Я хочу стать твоей любовницей, а не… — Амалия запнулась.

Зейн выжидательно поднял бровь, губы скривились в усмешке.

— Тебе доставляет удовольствие смотреть на мое тело, дорогая? — неожиданно спросил он. Амалия окинула оценивающим взглядом его атлетическую фигуру и хрипло рассмеялась:

— Не могу оценить по достоинству, шейх, то, что прикрыто полотенцем. Сними его, тогда я и скажу, нравишься ты мне или нет.

Ее откровенно дерзкий тон удивил Зейна. Ни одна женщина не приказывала ему.

— Что такое? Разве я не могу приказать, вернее, попросить возлюбленного…

Полотенце полетело на пол. Прохладный воздух окутал его разгоряченную кожу. Он представил, как ее пухлые розовые губы ласкают его восставшую плоть…

— Моей невесте нравится то, что она видит?

Амалия непроизвольно ахнула, ее щеки зарделись, как маков цвет, а рукой она прикрыла свой живот. Ее жесты и реакция были настолько выразительны, что шейх невольно расплылся в улыбке.

— Я не была бы женщиной, если бы не восхитилась увиденным. — Она сглотнула, увидев, что он подходит ближе. — Я совершенно забыла, что мы делаем дальше? — пролепетала она.

Зейн намотал пряди ее шелковых волос на руку, и она почти прижалась к его широкой груди.

— Твои волосы… — прошептал он. — Твое тело сводит меня с ума, хочу насладиться каждой секундой. Тебе ведь тоже нравится видеть меня обнаженным?

— Мы оба доставляем друг другу удовольствие, — нежно промурлыкала она.