обыск. Немного поколебавшись, Снежана приняла промежуточное решение – сфотографировала письма на телефон, чтобы позднее решить, что с ними делать, и убрала обратно в коробку, аккуратно задвинув ящик на место.

Конверт с обратным адресом она тоже сфотографировала. Теперь можно попытаться найти потомков Клеменса Фалька. Вот только Зимин не согласится просить свою бывшую жену об этой услуге. Да и сама Мария вряд ли захочет тащиться куда-то, чтобы поговорить с незнакомыми людьми о том, что было семьдесят пять лет назад. Нет, незачем даже и мечтать.

Новая пришедшая в голову мысль не дала ей впасть в уныние. Ну конечно, как же она сразу об этом не подумала. Ее швейцарская тетушка, миллионерша Татьяна Елисеева-Лейзен, нашла их с мамой с помощью частного детектива. Вот уж кто-кто, а их дорогая Тата ни за что не откажется помочь любимой внучатой племяннице с небольшим расследованием, а значит, оплатит детектива, который найдет в Лейпциге потомков Фалька и поговорит с ними. Как чудесно все складывается.

И остается всего один вопрос: кто тот человек, который мог подсыпать в шиповник снотворное, а потом приходить по ночам и в конце концов нанести роковой удар? И если этот неизвестный убил старушку, потому что она его узнала, то как он в первый раз попал в квартиру, чтобы отравить шиповник? Почему не боялся, что Лидия Андреевна сразу заподозрит неладное? Ладно, с этим она потом разберется.

В квартире этажом ниже постоянно бывали только два человека. Домработница Галина Михайловна и Ирма, племянница мужа Лидии Андреевны, с которой Снежане еще только предстоит познакомиться. С учетом давности истории преступник бывал в квартире еще при Надежде. И кто это мог быть? Та же Ирма, только на тридцать лет моложе. Коллеги по школе. Ученики.

Кстати, последнее очень возможно. Коллегам Надежды, если они, конечно, еще живы, уже около девяноста. Даже тем, кто был ее моложе, для кого она могла оказаться наставником, и то к восьмидесяти. Вряд ли они смогли бы инсценировать смерть от падения с высоты. Тут нужны физическая сила и ловкость.

А вот ученики на это способны. К примеру, тем, кто в 1986 году окончил восьмой класс, сейчас около пятидесяти. Они могли знать какую-то тайну учительницы, а начали поиски чего-то важного только сейчас, потому что, скажем, после окончания школы уехали учиться в другой город. Могло такое быть? Вполне!

Еще немного подумав, коллег Снежана сбрасывать со счетов тоже не стала. У любого старого человека были дети и внуки, которым, умирая, родственники могли специально или случайно раскрыть чужую тайну, и это тоже объясняло временной разрыв в тридцать лет. Значит, что? Значит, надо наведаться в школу.

Снежана достала телефон, открыла заметки и написала новую, состоящую из трех пунктов: «1. Лиля. Анализ шиповника. 2. Тата. Поиск потомков Фалька. 3. Школа. Коллеги и ученики Надежды». Ей даже в голову не приходило, что, составляя этот список, она встает на опасный путь и что, знай об этом следователь Зимин, он ни за что не дал бы ей это сделать.

Звякнул телефон, принеся сообщение от Галины Михайловны, что похороны заканчиваются и вскоре они будут дома. Нужно поторапливаться. Отложив телефон, Снежана поставила разогреваться то, что требовалось подать горячим, и начала методично выставлять на стол в гостиной салаты и холодные закуски.

Изначально сама она не собиралась оставаться на поминки, поскольку близким Лидии Андреевне человеком себя не считала. Однако ее расследование (а Снежана уже не сомневалась в том, что это именно расследование, и именно ее) требовало посидеть за поминальным столом, чтобы присмотреться в первую очередь к Ирме. К племяннице мужа теперь переходило все старушкино имущество, а главное, появлялась возможность бывать в квартире в любое время и искать в ней все что захочется без всякой опасности быть застуканной.

Ирма Константиновна Казанцева, преподававшая на филологическом факультете местного университета, оказалась строгой подтянутой дамой шестидесяти лет. Особой скорби она не проявляла, но выглядела неулыбчивой и суровой, или это ситуация предполагала такое поведение. Произнесла несколько дежурных фраз, открывая застолье, и села рядом со Снежаной, предложив всем относиться к происходящему просто как к обеду, без речей и тостов.

– Мы не были слишком близки с Лидочкой, – сказала она Снежане в ответ на вопрос, сильно ли она переживает смерть родственницы. – Это она так велела себя называть, когда мы только познакомились. Слова «тетя» не признавала. Я, знаете ли, по характеру человек довольно закрытый, без лишних эмоций, а потому разговоры по душам всегда были, что называется, не мое. Кроме того, они с Николаем Семеновичем, моим дядей, долго жили за границей. Мы виделись не чаще чем раз в год. Конечно, это всегда был праздник, потому что они привозили подарки, всякие диковинные вещички, которыми потом можно было хвастаться в школе или в институте. Они меня любили, потому что своих детей у них не было, но трудно проявлять материнскую любовь, когда одиннадцать месяцев в году находишься так далеко. Да и я каждый раз за время их отсутствия успевала от них отвыкнуть.

– Но они же давно вернулись, – аккуратно допытывалась Снежана. – Неужели у двух пожилых одиноких людей не возникало потребности в более близком общении?

– Разумеется, мы общались, – Казанцева пожала плечами, – но не близко. Поймите меня правильно, у меня была своя жизнь. Подрастали дети, старели родители, работы была куча, я как раз докторскую заканчивала, то-се… Знаете же, как это бывает.

Снежана знала. С двух стариков, которые больше не могли привозить дорогие подарки, взять было нечего, а заботиться о них не хотелось. Она посмотрела на Ирму чуть ли не с отвращением.

– Кроме того, Лидочка тоже была вещью в себе. В душу особо не пускала. И самолюбивая очень, гордая. Терпеть не могла проявлять слабость и очень боялась впасть в зависимость от кого-то. Для помощи по дому у нее была домработница, для всего остального она тоже нанимала людей и щедро им платила. Говорила, что терпеть не может чужой благотворительности, поскольку ее это унижает.

– А откуда у пожилой женщины были деньги? Вот моя мама на пенсии, но она ни за что не прожила бы без моей помощи. Когда умер папа, мне пришлось открыть собственное дело, чтобы поддерживать тот уровень жизни, к которому она привыкла, а Лидия Андреевна ни в чем себе не отказывала. Это видно.

Она старалась говорить простодушно, чтобы не возникло подозрений, что спрашивает она не просто из обывательского интереса.

– Дядя Коля всю жизнь прекрасно зарабатывал. У них были накопления, причем в валюте. – Если Ирму и коробило от чужого бесцеремонного любопытства, то внешне она никак это не проявляла. – Каждый месяц Лидочка переводила в рубли определенную сумму, достаточную для нормальной жизни. Особо не шиковала, но и не нуждалась ни в чем.

Так, значит, у Лидии Андреевны были накопления, причем довольно значительные. Интересно, а где она их держала? Если в банке, то потенциальный грабитель вряд ли мог до них добраться. А если дома? Тогда неведомый преступник мог искать именно валюту, потому что не знал, где она лежит. В этом случае к Надежде Андреевне и ее прошлому эта история не имеет никакого отношения. Снежана вдруг почувствовала острый укол разочарования.

– Не зна-а-а-ю, – продолжила она играть роль наив-ной дурочки, – валюта – это так хлопотно. Дома держать опасно, вдруг ограбят, а в банке еще страшнее. Вон, в одночасье взяли и перестали валютные вклады выдавать. И как жить в таком случае?

– Ну, в рублях-то их выдают без проблем, а для жизни рубли как раз и нужны. Но вы правы, банкам Лидочка не доверяла. Боялась повторения кризиса девяностых, когда ее подруги в одночасье лишились всех накоплений. Им-то с дядей Колей повезло, их тогда в стране не было и все свое добро они при себе держали. А когда вернулись, то особо афишировать накопленное не стали. Хранили дома. В спальне за картиной на стене потайной сейф врезан. Дядя Коля первым делом оборудовал, как вернулся. Лидочка там и украшения свои держала. Николай Семенович ее на все праздники бриллиантами и прочими цацками радовал.

Она вдруг спохватилась, что излишне разоткровенничалась и впилась в Снежану глазами, оценивая, использует та полученную информацию или не станет.

– Вы не волнуйтесь, я в потенциальные грабители не гожусь, – успокоила та. – Но мне бы на месте Лидии Андреевны было неспокойно. Старая женщина, одна в большой квартире, и что с того, что деньги и ценности в сейфе, любой преступник, захоти он это сделать, легко бы с ней справился. Сама бы все отдала и показала.

А кстати, это интересная мысль. Если целью неизвестного мерзавца были валюта и драгоценности, то зачем ему было усыплять старушку