Дальше все было немного глупо. Я покачнулась. Кот, высвободив придавленную часть тела, попытался броситься к новому хозяину в объятия. Но хозяин в тот же момент устремился ко мне… Поймал. И даже ларец придержал, не дал ему выпасть из моих ослабевших рук. Рыжий же вопящий комок перекатился через порог и там растерянно замер. Даже притих ненадолго.

— Что происходит? — не отпуская, требовательно всмотрелся в мое лицо Эддар. — Брат поговорил с тобой? А… почему здесь кот и девочка?

Настала моя очередь объясняться.

От усталости и нервов меня противно трясло. Цветы распространяли по телу навязчивый жар.

Я шевельнулась в сильных руках.

Однако маг решил не понимать намеков. Не отпустил.

— На дом напали. — Мой голос звучал тихо и ломко. — Всех убили. Остались только мы и… может быть, вы согласитесь позаботиться хотя бы о своей племяннице?

Нависшее надо мной лицо не выражало ничего. Будто я ему только что сообщила не о смерти брата, а сказала, что завтра опять будет жарко.

— Ну не-е-ет, я тоже остаюсь! — влез кошак. — Она совершенно не умеет заботиться о котиках!

Эддар еле слышно хмыкнул, а в следующий миг подхватил меня на руки вместе с ларцом и внес в огромный темный холл. Следом проскользнула Шанет. Дверь за ней громко закрылась, хотя никто ее не касался.

— Все остаетесь, — решил хозяин дома. — По крайней мере, на эту ночь. Я должен выяснить, что именно произошло.

Возразить я ничего не успела. Перепоручив нас служанке, он покинул дом.

Огромный дом ощущался на удивление безлюдным. Пожилая, дородная и угрюмо молчаливая женщина увлекла нас куда-то вглубь комнат и переходов… и я опомниться не успела, как утонула в мягком диване, оказалась закутана в шаль, и на столике рядом возникла кружка с чем-то ароматным. Это надо было выпить… и я пила, хотя совершенно не хотела.

Кот путался под ногами и орал, требуя внимания, но служанка будто даже не замечала его.

Шанет… куда-то подевалась. Я не видела ее.

Веки отяжелели. Не то напряжение сказалось, не то в чай было добавлено сонное зелье.

Скорее, второе.

Я просыпалась, глотала едва теплую ароматную жидкость и вновь проваливалась в темноту. Иногда находила немного сил, чтобы подняться и доковылять до туалета, но потом спала особенно долго и крепко.

Спина болела, острыми вспышками отдавая в затылок. Кажется, ее чем-то мазали. А однажды мне снилось, что я лежу на животе, сорочка задрана, и над спиной что-то колдуют.

Сорочка… Значит, они видели мои узоры.

Но это не важно, поскольку это просто сон.

Лежать было мягко, будто на прохладном облаке. Кожу приятно холодил ветерок. Слишком слабый, от него нельзя было простудиться, но его хватало, чтобы разбавить удушающую жару.

Над головой звучали тихие слова «сильное истощение», «откат» и «перенервничала, скоро оклемается».

В самом начале где-то далеко всхлипывал и завывал призрак, но потом все стихло.

Кота я вообще давненько не слышала.

Так прошло какое-то время.

Несколько дней. Может, неделя.

Поначалу я стала просыпаться чуть на дольше. Рассматривала покачивающийся полог над кроватью, потом начала подходить к окну, выходящему в один из внутренних садиков. Дом Эддара, хоть и находился в новом квартале, а следовательно, был построен не так давно, ни в чем не уступал дворцу его брата. Я бы сказала, здесь было просторнее и дышалось легче. Даже к вечно хмурой и молчаливой служанке получилось привыкнуть.

Жуткие образы того дня, когда погиб Дарах и его домочадцы, изрядно потускнели и теперь были не ярче, чем сны из детства.

— Эйза, наконец-то ты проснулась! — Сквозь плотно закрытую дверь проскользнула Шанет. — Я уж думала, ты, как девушка из сказки, будешь спать, пока не приедет прекрасный султан и не поцелует тебя!

Ну уж нет, давайте обойдемся без поцелуев и всякий сомнительных личностей! Сплошные неприятности от них.

— Смело можно было бы строить мне гробницу, потому что наш султан, если верить Старшей Сестре, маленький, пузатый и несимпатичный и его сыновья недалеко ушли, — поддержала шутку я, но через миг уже серьезно спросила: — Ты как?

Призрачная девочка, усевшаяся на кровать рядом со мной, пожала худенькими плечами.

— Все умерли. С каждым днем мне все холоднее.

— Мне жаль.

Поддавшись порыву, я протянула руку… но пальцы прошли сквозь нее.

— В такой форме я даже поплакать нормально не могу, — продолжала она. — Было так плохо. В какой-то момент я почти совсем исчезла. Но ты знаешь, тут такое место… оно словно подпитывает меня.

Последние слова она произнесла шепотом, словно по страшному секрету.

Я ничего такого не заметила, просто ощущала себя здесь в безопасности.

— Дядя нормально воспринял, что теперь ему нужно заботиться о такой вот тебе? — Ко мне начала потихоньку возвращаться ответственность.

Девочка опять растерянно повела плечами.

— Не знаю.

— Как это?

— Он не говорил со мной. Вообще. Я просто есть и есть. Вроде бы он не против.

Опекун из него как из меня наложница, похоже.

— А Пад где?

— Да здесь где-то. — На полупрозрачном лице мелькнула бледная улыбка. — И знаешь, он тебя опять обожает. У дяди-то особо не забалуешь.

Многое же я проспала.

А теперь выпытывала подробности! Эддар тогда ушел выяснять обстоятельства случившегося, вернулся через несколько часов, но информацией ни с кем не поделился. Он будто вообще не считал ни девочку, ни кота подходящими собеседниками. И жизнь для них потекла странно спокойно. Из обретенного убежища никого не гнали, в Шанет поддерживали силы, когда это было необходимо, Пада кормили вовремя и каждый день… но и все. Кот поначалу, правда, рассчитывал на именные серебряные мисочки, личное обширное меню, шелковую подушку с кисточками и прочие блага пушистой жизни. Увы, ничего такого ему здесь не светило. Попытка понаглеть привела к строгой отповеди. Месть в виде демонстративно подранного когтями чего-то ценного — к трехдневной диете. И кошачья благосклонность вновь вернулась ко мне.

Спала я, видимо, крепко. Вообще не помню, чтобы Пад заходил. Но Шанет поведала, что он попытался тут обосноваться, даже прикорнул на подушке рядом. Закончилось это почему-то обожженным носом и стремительным бегством на один из мягких диванов в вечно пустующей гостиной. Но симпатии ко мне пушистый прохвост не растерял. Видимо, счел лучшим объектом для мурчащих манипуляций, нежели твердолобый брат бывшего хозяина.

Тот, кстати, вечно где-то пропадал.