На этот раз все абсолютно однозначно. Мухина с его предложением нужно просто послать подальше.

— Не прельщайтесь земной суетой, — повторила я вслух то, что выдали мне кости.

— Что? — удивленно вытаращился на меня Мухин.

— Это у меня такой принцип работы. И в настоящее время он подсказывает, что тебе сегодня не повезло. Не советуют мне высшие силы связываться с таким сомнительным типом, как ты. Увы, Жора, увы…

Я произнесла эти слова таким же насмешливым тоном, каким он разговаривал со мной все прошедшие полчаса.

Мухин был обескуражен. Он долго не мог найти подходящие слова для ответа. Наконец, когда я решительно взялась за ручку автомобильной дверцы, потухшим голосом выдавил из себя:

— Н-ну, к-как знаешь…

Я пожала плечами и вышла из его машины.

Распрощавшись с любителем легких денег сутенером Мухиным, я поехала в милицию к своим знакомым из паспортного отдела. Там я достаточно быстро получила адрес бывшей жены убитого Дементьева.

Поскольку со вчерашнего вечера на мне висело уже два дела — убийство Дементьева и ограбление Маркелова, — мне надо было поторапливаться.

Кроме встречи с бывшей женой покойного, я планировала заняться еще и разработкой Елены Витальевны Маркеловой. Во-первых, надо выяснить, где она снимает квартиру. Во-вторых, каким-то образом организовать за ней слежку. Большего пока что не прорисовывалось. Конечно, можно было напрямую встретиться с ней и попытаться вызвать на разговор о ее муже, но я сочла, что это ни к чему не приведет.

Около четырех часов дня я позвонила в квартиру одноэтажного дома в центре города.

Вскоре на пороге квартиры показался бородатенький пузатенький малый лет под сорок. Он блистал своим голым пузом, держа в руках бутылочку «Баварии». На мужчине были очки в золоченой оправе, которые, вкупе с внушительной лысиной, создавали впечатление человека интеллигентного и в то же время несколько мажорного.

— Добрый день, — сказала я, улыбнувшись.

— Здравствуйте, — проговорил чуть смущенно мужчина. — Чем могу…

— Вы Кокошин Владимир Алексеевич?

— Да, он самый.

— В таком случае я к вам, — сказала я, предъявив ему свое удостоверение частного детектива.

— М-м-м… — промычал в раздумье толстячок. — А чем, собственно…

— Я по поводу смерти Кирилла Дементьева.

— М-м-м, — снова замычал он, держась обеими руками за косяк входной двери.

И вдруг неожиданно резко убрал одну руку, чуть не разлив пиво из бутылки, и пригласил меня войти. Я быстро разделась и прошла в гостиную. Квартира была сравнительно небольшой, с двумя изолированными комнатами. Интерьер стандартно-европейский, все блестело новизной и свежестью. Чувствовалось, что ремонт был сделан здесь совсем недавно.

Кокошин пригласил меня сесть в кресло, а сам удалился на кухню, чтобы приготовить кофе. Я не стала отказываться.

Спустя десять минут он, проворно виляя толстым задом, притащил поднос, и мы вдвоем предались церемонии кофепития. В течение нескольких минут Кокошин бросил в мою сторону несколько скептических взглядов. Чувствовалось, что он никак не может совместить в своем сознании образ Татьяны Ивановой как женщины и ее профессию частного детектива. После длительной операции сканирования моей персоны он первым нарушил молчание:

— Итак, слушаю вас.

— Я уже рассказала о сути дела, по которому осмелилась вас побеспокоить.

— Хотелось бы все-таки поконкретнее. Насколько я знаю, речь там может идти о самоубийстве.

— Такова официальная версия, — мягко возразила я. — Однако некоторые друзья покойного придерживаются другого мнения.

Кокошин поиграл бровями, пожал плечами, отхлебнул кофе и, наморщив лоб, спросил:

— И вы, стало быть, придерживаетесь такого же мнения, поскольку согласились заниматься этим делом?

— Пока что я не определилась, — честно ответила я. — Я опрашиваю сейчас всех, кто имел какое-либо отношение к Дементьеву и так или иначе был осведомлен об обстоятельствах его жизни.

— Мы общались не очень часто, — быстро сказал Кокошин. — Можно даже сказать, что практически почти не виделись друг с другом. Сын Кирилла ходил к нему самостоятельно, они созванивались, а посещать нашу квартиру Кирилл не любил.

— Собственно говоря, я пришла скорее не к вам, а к вашей жене.

— К сожалению, ее сейчас нет дома.

— Я это заметила, спасибо, — улыбнулась я.

— Просто много дел на работе. Она у меня заместитель главного бухгалтера «Тарэнерго». Сами понимаете, дел много, к тому же надвигается отчет.

— Ничего страшного, я подожду. А сейчас мне хотелось бы расспросить вас об истории взаимоотношений с женой, почему распался ее брак с Кириллом, и так далее. Скорее всего вы сможете более беспристрастно рассказать об этом, нежели она.

— Может быть, — задумчиво проронил Кокошин. — Ну что ж, слушайте…

Он допил свой кофе, поставил чашку на поднос и начал:

— Я женат на Ирине уже четыре года. Познакомились мы с ней на работе, она тогда была бухгалтером в конторе, где я занимал должность замдиректора. Я еще тогда удивлялся тому, что такие разные люди, как Ирина и Кирилл, могут жить вместе.

— А чем они разные?

— Ирина — человек земной, ей важна семья, дом, уют, ну и все такое прочее. — Он поиграл руками в воздухе. — А Кирилл — человек летящий. По-моему, этим все сказано.

— В момент их разрыва происходили какие-нибудь брутальные сцены?

— То есть? — сложил трубочкой губы Кокошин.

— Ну, разборки… Драки, выяснения отношений…

— Нет. — Он махнул рукой. — Кирилл довольно быстро согласился на развод. Он давно хотел такой жизни, которую вел последние четыре года.

— Насколько я знаю, вы имели претензии по поводу его жилплощади…

— Имели. Но мы купили эту квартиру и решили, что не будем особо заострять вопрос.

Кокошин обвел руками пространство комнаты.

— Когда Антон вырастет, может быть, вопрос и встанет. А пока зачем? А почему это вас интересует? — Он неожиданно посуровел и впился в меня глазами.

— Детали всегда важны, — пожала плечами я. — Отношения у вас с Кириллом были нормальные?

— Можно сказать, что и так. Хотя я уже говорил, что общались мы мало.

— А где вы работаете сейчас? — сменила я тему разговора.

Кокошин улыбнулся и быстро заговорил:

— Я являюсь главой фирмы, занимающейся продажей сантехники. Если у вас какие-то проблемы в этом плане, то милости прошу.