— Да я, может, и была бы не против, да только Кирилл не одобрил бы этого, — вздохнула Алиса и, отогнув рукав свитера, начала чесать запястья. — А ты что, думаешь, это ее рук дело?

— Все слишком тонко здесь получается, — задумчиво протянула я. — С момента ухода Дюбелева до прихода Никольской прошло всего два часа. И именно в эти два часа кто-то появился в квартире Кирилла и сделал свое черное дело.

— А если все-таки Дюбелев? — как-то озорно спросила Козлова. — Вдруг это он?

— У него совершенно нет мотивов. Кстати, у Никольской тоже. Чего ты на нее взъелась? Хотя чисто по-женски понятно, — оговорилась я. — Но признай, что, убив Кирилла, она ничего не выигрывала, абсолютно ничего! Наоборот, поимела на свою задницу кучу хлопот — трудности с жильем, неприятности с милицией и так далее.

Алиса с трудом удерживалась от того, чтобы перебить меня. Во всем ее поведении ощущалась нервозность. Словно в подтверждение этого, она стала чесаться с удвоенной силой: попеременно растирала руками грудь, ноги и лицо.

— Все равно это Юлька! — яростно выкрикивала Козлова. — Или действительно Ирка, жена бывшая. Она же получила теперь его квартиру, с-сука! Если ты не можешь этого доказать, то это сделаю я!

— Да успокойся ты! — закричала я. — И перестань чесаться, это меня раздражает! Аллергия, что ли? Или на нервной почве?

Козлова неожиданно застыла на месте и посмотрела на меня своими безумно пьяными глазами.

— Так, понятно, на нервной почве, — вздохнула я. — Пора тебе подлечиться, наверное, за городом, в психушке… Ты ко мне пришла только затем, чтобы сказать, что Никольская бесследно исчезла? Я это и сама знаю и нисколечки об этом не беспокоюсь.

— Это как так — не беспокоишься?

— А так! И если тебе больше нечего сказать, то попрошу очистить помещение. Мне надо подумать, а ты своими глупыми истериками мне мешаешь.

— Ну ладно, — угрожающе прошипела Козлова. — Ладно. Я к тебе больше не приду. Хрен ли с тебя взять, ты не детектив, а так, деньги с лохов всяких стрижешь. Ничего ты не выяснишь, скажешь, что самоубийство, мол… А заказчики-то денежки уже выложили.

— Давай, давай, поворачивайся, и чтобы больше я тебя здесь не видела!

Я встала с кресла и решительно указала рукой в сторону входной двери. Козлова, яростно расчесав лицо, тоже встала и, покачиваясь, направилась в прихожую. Как назло, она очень долго одевалась и обувалась, словно испытывая мое терпение. Я почувствовала, что за время общения с этой истеричкой потеряла столько же энергии, сколько за весь прошедший день.

— Кстати, зря ты обзывала Никольскую проституткой, — вспомнила я вдруг слова Дюбелева о характере занятий Козловой в последние годы. — У самой-то тоже рыльце в пушку по этой части.

Козлова вся напряглась и застыла в согнутой позе — она в этот момент застегивала «молнию» на своих ботинках. Потом с трудом выпрямилась и с вызовом воскликнула:

— А я его все равно любила! И ему по фигу было — кто я!

Я пожала плечами и ничего не ответила на эту напыщенную тираду.

— Ну все, пока, де-тек-тив! — Козлова презрительно оттопырила нижнюю губу, почесала нос, слегка покачалась в дверном проеме, икнула и взялась наконец за ручку двери.

Я терпеливо ждала, когда же она наконец уберется. Ко всему прочему, в ее организме явственно начали развиваться физиологические процессы, которые по-научному называются пробуждением рвотного рефлекса.

Но, слава богу, этого не случилось. Справившись с одолевавшими ее рвотными позывами, Алиса наконец развернула свое большое тело, открыла дверь и исчезла в сумраке подъезда.

А я после ее ухода почувствовала необыкновенное опустошение. И вроде бы за этот день ничего особенного не делала, но ощущения были мерзкими. Повалявшись с часок на кровати, я подумала, что неплохо было бы и посоветоваться с любимыми косточками.

Мои магические кубики были в тот вечер крайне неразговорчивы и напустили еще больше тумана в ситуацию.

2+18+34

«Ваше будущее не у вашей матери». Да я и сама знаю, что не у нее, и она вряд ли сможет чем-нибудь мне помочь в данную минуту. Чертовщина какая-то!

Твердо убедившись в тщетности попыток наладить конструктивное мышление, я решила лечь спать. Тем более что утром мне предстояла интересная встреча с сыном покойного Кирилла Дементьева.

Школа № 3 находилась в двух шагах от моего дома, и я не стала прибегать к услугам своей машины, а просто прогулялась пешком. Погода содействовала хорошему утреннему настроению. Светило солнце, на небе не было ни облачка, и стало совершенно очевидно, что весна начинает уверенно пробиваться сквозь стужи и вьюги, прямо по Окуджаве. Казалось даже, что и воздух в городе стал чище и больше наполнен озоном, нежели зимой. Впрочем, это были просто субъективные ощущения.

Ко всему прочему, хороший настрой на день определялся еще и тем, что вечером мне предстояла встреча с новым любовником, по совместительству клиентом, — господином Маркеловым.

Школьники, видимо, также прониклись обаянием ранневесенней погоды и весело, вприпрыжку, устремились в храм знаний грызть гранит науки. Я инстинктивно стала всматриваться в толпу перед дверью школы, хотя Антон в записке указал, что будет ждать меня перед школой ровно в восемь тридцать.

Но я беспокоилась зря. Мальчик оказался на редкость пунктуальным и ко всему прочему выбрал момент, когда я стояла отвернувшись, и его приближение ко мне стало неожиданностью. Откуда-то из-за моей спины послышался приглушенный голос:

— Госпожа Иванова, здравствуйте!

Я обернулась и увидела серьезное лицо Антона. Он был сосредоточен, плотно сжатые губы выдавали его решительный настрой. На лбу его, пострадавшем вчера от импульсивных действий собственной матери, красовался пластырь.

— Привет, давай отойдем куда-нибудь, — улыбнулась я, — чтобы было удобнее разговаривать.

Антон кивнул мне в ответ, и мы спустились с крыльца школы и встали немного поодаль. Боковым зрением я ощущала удивленные взгляды некоторых школьников, которые глазели на нашу парочку. Антон же, преисполнившись эдакого подросткового чувства гордости (типа «смотрите, с какой телкой я встречаюсь перед уроками!»), снисходительно кивал проходившим мимо одноклассникам.

— Итак, что же ты хотел мне сообщить о своей маме, Антон? — вернула я его в реальность.

— Дело в том, что она ходила к папе. В этом она вам… — Антон замешкался.

— Сказала неправду? — помогла ему я.

— Да. И у нее был ключ от его квартиры.

Я чуть не присвистнула. Если это правда, то выстраивается совершенно четкая версия причастности Ирины Кокошиной к смерти ее бывшего мужа. Пускай не она сама, но кто-то по ее наводке мог открыть ключом дверь квартиры Дементьева и совершить там свое черное дело, пользуясь бессознательным состоянием последнего.