Какую бы игру он ни вел, Эми не верила, что он хотел ей навредить. Наивно ли это с ее стороны? Может, она попала в ловушку, доверившись ему?

– Эми, – позвал Катсуо, вновь привлекая ее внимание. – Возьми меня с собой.

– Что?

– Возьми меня с собой, когда уйдешь с ёкаями. Не надо оставаться с ними наедине. Позволь мне тебя защитить.

«Ты не сможешь». Эми не могла произнести слова вслух, не желая его ранить, но правда была кристально ясна, как горный ручей. Катсуо – человек. Эми тоже, однако в ней с каждым днем росла сила ками. Широ и Юмэй защитят ее потому, что она им нужна. Они не станут оберегать Катсуо. Во время их первой встречи Тэнгу сразил его одним лишь взглядом. Катсуо ни за что не выживет рядом с ними, а его, в отличие от Эми, впереди ждут долгие годы.

– Я подумаю, – ложь удивительно легко соскользнула с языка. Неважно, как сильно это ранило ее саму, Эми была готова сковать Катсуо хоть сотню раз, лишь бы его уберечь.

Она встала из-за стола и направилась в спальню.

– Мне надо переодеться. Подожди тут.

Забрав кимоно и хакама, Эми мельком убедилась, что сохэй по-прежнему сидит к ней спиной, и быстро сменила одеяние. А потом, аккуратно расправив одеяло и взбив подушки, позвала Катсуо.

– Хочу выключить свет, пока стражи в коридоре задались вопросом, почему же я до сих пор не сплю. И раз уж придется сидеть в темноте, давай хотя бы устроимся поудобнее.

Взгляд Катсуо переметнулся с нее на кровать и обратно. Увидев его замешательство, Эми улыбнулась и прошла в большую комнату к выключателю. Их окутала темнота, но тусклого света из окна хватало, чтобы вернуться в спальню. Эми улеглась поверх одеяла и, откинувшись на подушки, выжидающе посмотрела на Катсуо.

Он снял с пояса катану и прислонил к стене, а потом устроился на второй половине кровати. Воцарилось уютное безмолвие, и Эми закрыла глаза, гадая, встретились уже Широ с Юмэем или нет.

– Эми?

– Хм-м? – Она открыла глаза и подавила зевок.

По лицу Катсуо скользили тени.

– Ты пойдешь до конца, верно? Когда ты убежала из Шираюри, я думал, что ты поняла ценность своей жизни, но теперь… ты как будто перестала за нее бороться.

Эми сцепила руки на коленях, необычайно остро ощущая метку на груди.

– Я борюсь за нечто более важное. Меня обманули, но это ничего не меняет. История с куницуками лишь подтверждает, что Аматэрасу нужна здесь, на земле. И ей нужен сосуд. Сколько жизней от нее зависит?.. – Эми взглянула на мрачного Катсуо. – И даже если бы я нашла какой-то способ перестать быть камигакари, я бы так не поступила. Аматэрасу пришлось бы выбрать новую девушку. Как я смогу жить, зная, что сознательно отправила ее на верную смерть? После того, как Аматэрасу низойдет, мое тело будет принадлежать ей столько, сколько потребуется, и другим девушкам не придется умирать.

Катсуо смотрел на нее, молча, не двигаясь – лишь его плечи слегка подрагивали с каждым вздохом. Эми гадала, чувствует ли он, как от мысли о грядущей кончине колотится ее сердце и шумит в ушах кровь, как от воспоминания о разрывающей разум силе Аматэрасу ее нутро пронзает ужас. Да, Эми смирилась со своей судьбой, однако это было непросто. Принятие ничуть не уменьшало страх.

– Ты так переживаешь о незнакомцах. Это очень благородно, Эми. – Катсуо вздохнул. – Хана бы тобой гордилась.

К глазам тут же подступили слезы, и Эми часто заморгала. С тех пор, как они вернулись в Шион, Катсуо наверняка ловил себя на мыслях о Хане так же часто.

Она сглотнула.

– Думаешь… ты думаешь, она бы меня простила?

– Думаю, что ей было нечего прощать.

– Я привела ее туда. Побежала вперед. Если бы я осталась рядом, то могла бы не дать ей упасть. – Голос дрогнул, сорвался. Воспоминание охватило ее разум, словно ядовитое облако. – И мне кажется… кажется, будто я…

Ее сцепленных рук коснулись теплые пальцы.

– Что ты?

Из глубин подсознания всплыл нескончаемый кошмар, дремавший там в чутком ожидании возможности вновь погрузить ее в пучины страданий. Бурный поток, испуганные крики Ханы, когти ёкая, впившиеся в лодыжку, отчаянная хватка, которой Эми цеплялась за руку лучшей подруги.

– Я держала ее руку, но я… – Следом поднял голову самый главный ее страх, величайшая вина. Эми еще никому не признавалась в своих преступных подозрениях. – Я пыталась держаться и за мост, а ёкай все тянул нас вниз, и мне кажется…. Кажется, я отпустила ее, ч-чтобы с-спастись с-самой.

Эми подавилась всхлипом и прижала ладони к лицу; ей было стыдно смотреть на Катсуо. Под пальцами текли слезы, из горла чуть не вырвался крик отчаяния. Как она могла поступить так эгоистично? Как могла подвести единственного человека, который ее любил?

Катсуо коснулся ее плеча, а потом осторожно обвил рукой и притянул к себе. Боли было столько, что удивлению не осталось места, и Эми прижалась к сохэю, силясь усмирить слезы.

– Плачь, в этом нет ничего страшного, – прошептал он, обнимая ее. – Даже камигакари позволено плакать.

Доброта Катсуо вдребезги разбила остатки ее сдержанности, и Эми попросту разрыдалась у него на плече. Боль, которую она хранила внутри годами, вмиг прорвалась наружу. Три года одиночества, три года вины, страха, бесконечных кошмаров о смерти Ханы, без возможности разделить с кем-то свою скорбь. Эми слишком долго была одна, слишком долго закрывала сердце на замок, думая лишь о том, как стать самой лучшей камигакари, придать своей жизни хоть малую ценность – не допустить, чтобы та прекрасная душа погибла из-за нее зря.

Когда ее слезы наконец унялись, Катсуо стиснул Эми чуть крепче.

– Я не видел, что произошло, – прошептал он, – но я знаю тебя, Эми. Знаю, что ты не отпустила ее намеренно. Ты бы цеплялась за нее хоть до самого дна океана.

– Но…

– Нет, – перебил Катсуо. – Я тебя знаю. Ты без раздумий пожертвовала бы собой ради нее. Ты всегда ценишь чужую жизнь выше своей.

Эми вытерла глаза. Тон, которым Катсуо произнес последнюю фразу, говорил, что он скорее считает это недостатком, нежели достоинством.

– Почему ты так хорошо меня знаешь? – пробормотала она. – За такой краткий срок…

– А-а… – Катсуо смущенно поерзал – но так и не выпустил ее из рук. – Думаю, притворяться и дальше будет глупо. Я постоянно за тобой наблюдал… по крайней мере, когда ты наблюдала за мной.

К лицу Эми прилил жар.

– Я не… то есть…

Катсуо тихо рассмеялся.

– Не отрицай. В пятнадцать лет тебя нельзя было назвать особенно скрытной.

Она вспыхнула еще сильнее.

– Я просил… нет, я боролся за то, чтобы меня назначили твоим сохэем в храме Шираюри. Я помнил, что это солнцестояние станет для тебя последним, и должен был тебя увидеть. Не мог забыть день, когда погибла Хана, и какой сломленной ты казалась, когда тебя совсем одну увозили в новый храм. Я хотел тебя увидеть, убедиться, что с тобой все хорошо. Я не… я не понимал, какую боль тебе причинит встреча со мной.