class="p1">– Да, ма, точно! – попытался я изобразить озорное веселье. – Без вас тут каждый час как целый день! У нас все норм. Вечером перезвоню. Целую-обнимаю. Пока-пока!

Последние три фразы я, образцовый сыночек, выпалил уже скороговоркой. А все последние пять фраз – громким праздничным голосом.

И отключился.

…Кстати, небольшое отступление… Если кому-то мой разговор с мамой покажется слегка слащавым, то знайте: да, мы были пай-детишками, несмотря на все хулиганства, и скучали по своим родакам, когда их не было поблизости, потому что наши Павлины – классные! Ну, может, немного чересчур прикольные… Папа говорил, что если бы он родился лет на тридцать раньше, то наверняка стал бы хиппи хотя бы ненадолго… но когда он подрос, была недолгая мода на ботанов с кулаками… Папа учился не в Норильске, а в Новосибирске. И да, мы – благополучная семья. Может, поэтому нам судьба и дарила всякие фантастические истории… А то какую книгу про подростков ни возьми – все начинается с какой-нибудь угрюмой, мучительной и неизбывной проблемы, из которой парень или девчонка по ходу сюжета с трудом вылупляются, как цыплята из замороченного на всю скорлупу яйца… Или вообще сирота, или папа ушел, а то и погиб где-то, или мама умерла от рака… или домашнее насилие и алкоголизм… А у нас вот все в порядке и с семьей, и с любовью в ней… А с другой стороны, вон тот же Славка. У него отец, и правда, погиб в автокатастрофе, когда Славке всего два года было… Работал его батя шофером… и что? Славка совершенно нормальным чуваком рос, даже больше того – мужичком таким без неврозов и комплексов единственного маминого сынка… Или вот Артурчик.

У него родители эмоциональные такие, часто ругаются так, что на всю округу слышно… даже разводились один раз, а потом снова поженились… и бизнес у них общий – одежду всякую брендовую продают.

Так сынок их, несмотря ни на что, ни разу не сноб и не заносчив, хотя и пижон, конечно, любит приодеться… А с другом Славкой они – два бойца: в огонь и в воду, хоть и видятся не часто и из разных, так сказать, социальных слоев. И не трус. За сестренку мою мог полезть в драку сразу, как чуял, что ее не то чтобы обижают, а только как бы могут обидеть или неуважительно о ней отозваться… Сколько раз крепкому Славке, не говоря уж обо мне, приходилось кидаться на подмогу и, случалось, всем вместе огребать неслабо. Нормальная у нас компания, без всяких отклонений в комплексы и детские неврозы…

– Спасибо, что мне мобилу не дал, – приятно удивила меня сестренка, когда я вернулся к ней. – А то бы я опять разреветься могла.

– Ага. Да и твой уже садится, заряжать надо, – ответил я в режиме «не давать сестре вспоминать кошмар».

– Я есть хочу…

Вспомнил я про оставшийся кусок докторской колбасы… но давать ее сестре уже было опасно. Три дня в тепле колбаска провалялась… Хотя, может, ТАМ время вообще не текло, а?

Что думал, то и сказал сестренке, но с небольшой поправкой:

– Слушай, Сань, колбаса уже, наверно, того… несколько часов в теплом рюкзаке пролежала, задохнулась уже… Есть шоколадка. Хочешь? А лучше дочапаем до дома – тут пять минут идти, а там супчик твой любимый.

Этот супчик и мой был любимый. Соляночка с сосисками! Сам я его и варил. Умел с детства, но тогда я, конечно, слегка упрощенный вариант готовил, добивая пряностями разными.

– Доставай колбасу! – упрямо потребовала сестренка.

– Ну я ведь сказал… – опять же спокойно, как удав Каа в «Маугли», начал я.

– Да не мне… – перебила оживившаяся вдруг Санька. – Вон идет уже, оглоед…

Оказалось, она вглядывается в сторону Загривок не для того, чтобы оценить, сможет ли без шоколадного подкрепления одолеть дистанцию…

– Брысь! – невольно шикнул я на кота Валтасара, который, казалось, тоже обрезал время в трое суток и пришел через портал Звездных врат на вожделенный аромат.

Его появление показалось мне совершенно неуместным, совсем уж несвоевременным.

Но Санька уже бодро рылась в рюкзаке, ища оставшийся бутерброд.

– Не гони Валтика, он нас встречает, он по нам скучал, – вступилась она по ходу на брата нашего меньшего. – И вообще, кошки успокаивают… Вот я уже успокаиваюсь.

«Ага! – сначала с обидой, но уже через секунду без всякой обиды тихо подумал я. – Выходит, он тут тебе психотерапевт, а не я… Вместо меня плату получит».

Санька протянула коту колбасу… но тут же отдернула руку назад, как укушенная:

– Ой! Мамочки!

Кот замер, а Санька, все еще сидя на земле, схватила меня за рукав и рывком потянула к себе.

– Аль, у него глаз настоящий! – в страхе простонала она. – Погляди! Мне страшно!

И отвернулась, будто не кота, а орка или Ктулху какого-нибудь увидала.

И правда, левая глазница Валтасара не была пустой, как раньше, после эпической битвы с воронами… Это все нам в прошлый раз не показалось… В ней сиял новый глаз! Только не зеленый, а красный… и он был как бы поменьше правого и потому чуть-чуть прикрыт веками… и казалось, что глаз тот даже светится сам собой… Что за новая жуть?!

У меня снова не было времени пугаться, ведь с Санькой опять могла случиться истерика.

– Сань, я ж тебе говорил, что читал про это… что у кошек глаза могут регенерировать… постепенно… – на ходу снова придумывал я, в корне противореча тому, что сам же говорил во время предыдущей встречи с котом.

– Чего? – не восприняла сестренка, продолжая сидеть, зажмурившись и уткнувшись лбом мне в плечо.

– Ну, как у ящерицы хвост, если оторвут… восстанавливаться, – объяснил я… хотя у самого какая-то поджилка тихо тряслась.

Я еще не придумал, как этот феномен укладывается в цепочку событий, но чуял, что новый глаз Валтасара – нормальная часть ненормальной фигни, происходившей с нами.

Я осторожно вынул из руки сестры кусок колбасы, вернее вырвал, потому что маленький кусочек так и остался в ее судорожно сжавшихся пальцах, и сунул в нос коту:

– Ладно, жуй и вали отсюда! Вали, говорю! Снимай своей скрытой камерой кого-нибудь еще!

Я даже вообразить не мог, насколько круто, на всю катушку, работала в тот момент моя интуиция!

Валтасар с достоинством взял колбасу, посмотрел на меня уж как-то больно пристально… и так вот, с колбасой в зубах, повернулся и двинулся в сторону Загривок…

Я подумал: может, это уже и не кот никакой, если сразу не расправился с едой… может, он и не ест вообще,