— Разрази меня гром! — застонала, наконец,Дельбена, после чего Телем и Вольмар удвоили свои усилия. — Давайте,выжимайте из меня все соки! Я истекаю… Я умираю от наслаждения… Довольно… Вот ивсе… А теперь отдохнем и немножко побеседуем, — заговорила она, оглядываянас умиротворенными глазами. — Важно не только испытывать острые ощущения,но и уметь анализировать их. Порой обсуждать их не менее приятно, чем получать.Словом, когда вы дошли до предела физических возможностей, можно пустить в ходинтеллектуальные. Почему у тебя такой беспокойный вид, Жюльетта? Неужели до сихпор боишься, что мы тебя обманем? Успокойся: это твоя жертва, — указалаона на Лоретту. — Ты будешь ее мучить и насиловать и спереди и сзади, этодело решенное! Слово либертины верно так же, как и искренна ее извращеннаяпохоть. Вы, Телем и Дюкроз, устраивайтесь поближе — во время беседы я хочутрогать ваши уставшие члены, хочу снова привести их в нормальное состояние; моипальцы наполнят их новой энергией, и эта энергия будет питать мою речь. Вотувидите, как будет возрастать мое красноречие, я буду не Цицероном, который вдохновлялсявосторгом толпы, стоявшей вокруг трибуны, — я буду Сафо, черпавшейвдохновение в сперме, которую она выжимала из прекрасной Дамофилы.

Я хочу сказать, — были следующие слова Дельбены,которые она произнесла, как только пришла в себя настолько, чтобы начатьсерьезный разговор, — что в этом мире ничто не возмущает меня так, какморальное воспитание или воспитание чувств, какое обычно получают у насдевушки. Создается впечатление, что его единственная цель состоит в том, чтобывбить в подопечных понятия и мысли, которые противоречат всем естественным ихпобуждениям. Может ли кто-нибудь сказать мне, потому что я давно и искреннехочу знать это, для чего нужна обществу целомудренная благонравная женщина? Иесть ли что-нибудь более бесполезное, чем добродетельная жизнь, которая, скаждым уходящим навсегда днем, только еще больше оболванивает и разрушает нашпол? Нам, женщинам, постоянно внушается добродетель, а я попытаюсь показатьвам, что в, каждой фазе жизни женщины добродетель — самая никчемная вещь.

До того, как девушка выйдет замуж, какое преимущество даетей ее девственность? И до какой степени может доходить безумие, если некоторыевсерьез считают, что честь и достоинство женского рода зависит от наличия илиотсутствия одной мизерной части ее тела? Для чего Природа сотворила людей? Недля того ли, чтобы помогать друг другу и, следовательно, доставлять другимвсевозможные удовольствия? Если мужчина ждет от юной девушки максимальныхнаслаждений, зачем же плевать на замыслы и законы Природы и заточать несчастнуюв жестокие оковы добродетели, которая запрещает ей отдаваться своему мужчине совсей неукротительностью ее натуры? Можно ли допустить такое варварство, даже непытаясь оправдать его? Но чем можно оправдать тот факт, что девушка обязанахранить целомудрие? Вашей религией, обычаями, привычками? Что может бытьнелепее и смешнее, чем подобное оправдание? Давайте оставим религию в покое — язнаю, как вы все относитесь к этой чепухе. Но вот, что касается условностей:могу я спросить у вас, что это такое? Если я не ошибаюсь, этим словомобозначают определенное поведение отдельных личностей у себя дома и в обществе.Вы согласитесь, что эти условности должны способствовать счастью людей, еслиэто не так, значит, они глупы, если они мешают счастью, значит, они жестоки ибесчеловечны, и любая просвещенная нация обязана позаботиться о том, чтобы онислужили общему благу. Теперь скажите мне, каким образом наши французскиеобычаи, особенно, что касается плотских удовольствий, отвечают благосостояниюстраны? Во имя чего они вынуждают девушку, это бедное создание, так упорнодержаться за свою девственность? Ведь это вопиющий вызов Природе — Природе,которая внушает ей избавиться от этого бремени; кроме того, это прямой ущерб еездоровью, которое жестоко страдает от этого! Вы можете ответить, что она должнапопасть в руки своего мужа чистой и незапятнанной. Но почему вы не допускаете,что это выдумка умов, извращенных предрассудками? Подумать только: чтобыдоставить какому-то самцу удовольствие сорвать первые плоды, бедной девушкеприходится десять лет отказываться от собственной сущности! Ради чего должнаона заставлять мучиться сотни своих поклонников, чтобы в один прекрасный деньвыбрать одного из них и доставить только ему наслаждение? Можно ли представитьчто-нибудь более неразумное, существует ли более чудовищный замысел? Можете вы— я вас спрашиваю! — привести столь же красноречивый пример попраниявсеобщих интересов? Есть ли у человечества более опасный враг, чем этиотвратительные условности? Да здравствуют те, кто, пребывая в неведенииотносительно таких беспочвенных глупостей, тем больше уважает юныхпредставительниц нашего пола, чем непристойнее они себя ведут! Только впостоянных безумствах заключается истинная добродетель девушки: чем чаще онаотдается, тем больше ее любят; чем больше она совокупляется, тем большуюрадость она излучает и тем вернее способствует счастью своих соотечественников.Какие же они варвары — те мужья, что одержимы призрачным удовольствием сорватьпервую розу! Ведь они деспоты, если, держатся за это свое право, отказывая внем другим мужчинам. А возьмем это неуважение к девушке, когда она, не имеяопыта с мужчинами, не смогла дождаться, чтобы подарить одному из них самоеценное, что у нее есть, и, услышав зов Природы, имела все основания не ждатьэтого момента. Теперь рассмотрим вопрос добродетельности женщин, которые сталиженами. В данном случае речь идет о супружеской неверности, о поведении,которое принято считать дурным.

Наши обычаи, правила поведения, религиозные верования, общественныеустановления — короче, все эти ничтожные факторы — не выдерживают никакойкритики; и дело совсем не в том, чтобы доказать, что адюльтер являетсяпреступлением, скажем, в глазах и лапландцев, которые его допускают, ифранцузов, которые его запрещают, — дело в том, чтобы решить, ошибается лина сей счет человечество, и оскорбляет ли это Природу. Во-первых, чтобы принятьтакую гипотезу, надо абсолютно отрицать мощь плотских желаний, которые нашаматушка-природа вложила в мужчин и женщин. Вполне очевидно, что если бы одномумужчине было достаточно одной женщины, или если бы одна женщина моглаудовлетвориться одним мужчиной, тогда, согласно этой гипотезе, тот, ктонарушает законы, бросает вызов Природе. Но если плотские желания таковы, чтоженщине одного мужчины совершенно недостаточно, а ему, в свою очередь,требуется много женщин, я надеюсь, вы согласитесь, что в таком случае любойзакон, сковывающий эти желания, можно назвать —деспотическим и противнымПрироде. Ложная добродетель, называемая целомудрием — самый смешной из всехсуществующих предрассудков, — ни в коей мере не делает никого счастливым инаносит непоправимый урон всеобщему благу, ибо подобная добродетель приводит кслишком жестоким лишениям; я утверждаю, что подобная псевдодобродетель естьидол, который питается страхом перед супружеской изменой, следовательно, долгкаждого здравомыслящего человека — внести девственность в число самыхотвратительных способов, придуманных человеком для того, чтобы преградить путьк матушке-природе… Давайте посмотрим в корень: потребность в совокуплении неменее важна, чем потребность в питье и еде, и надо относиться и к той и другойс одинаковым уважением. Скромность — можете быть уверены в этом — с самогоначала была не чем иным, как стимулом к похоти: смысл ее заключается в том,чтобы отсрочить осуществление желания и тем самым усилить возбуждение, а позжеглупцы стали называть добродетелью то, что, на самом деле, побуждает краспутству.[25] Утверждать, что целомудрие есть добродетель,столь же смешно, сколько считать добродетельным того, кто добровольно лишаетсебя пищи. Да будет вам известно, что почти всегда мы придаем слишком большоезначение тому, что называем добродетелью или пороком; пора положить конецпредрассудкам. Вот когда заявить кому-нибудь о своем желании совокупиться с нимстанет таким же обычным делом, как в чужом доме попросить чего-нибудь поестьили попить, когда это будет повседневностью, тогда предрассудок рухнет иисчезнет, целомудрие перестанет считаться добродетелью, а супружеская измена —преступлением. Ну, подумайте сами — что дурного я делаю, кому делаю плохо,когда, встретив приятного мне человека, говорю ему: «Прошу тебя предоставить вмое распоряжение часть твоего тела, от которой я получу удовлетворение, а еслитебе хочется того же, ты можешь насладиться любой частью моего тела».