Когда до заката оставалось совсем немного, он стоял уфальшборта, достигавшего ему до пояса, и смотрел, как уплывают назадобветшавшие каменные дома Адари, облицованный каменными плитами причал сзиявшими многочисленными проплешинами, в которые энергично перла высокая сорнаятрава. И на полном серьезе пытался догадаться, о чем думал Колумб, отплывая всвой исторический рейс. После долгих раздумий Сварог пришел к выводу, чтоКолумб столь же пытливо озирал свою команду и задавался тем же вопросом: «Интересно,как эта сволочь себя поведет, когда порт скроется за горизонтом?»

…Проснувшись назавтра не столь уж рано, не с таким ужтягостным похмельем, но все же с хворой головой, он подлечился парой чарок«медвежьей», «драконьей» и прочих кровей, велел оседлать коня и поехал к мосту,где стоял караул. Часа три проторчал там. Часа два, уже пешком, слонялся поберегу, смоля сигарету за сигаретой и тоскливо поглядывая на широкую реку. Нотрехмачтовый парусник с конской головой под форштевнем так и не появился на серой,неспешно текущей воде. Лишь однажды показался парус – но это крохотноеодномачтовое суденышко натужно тащилось против течения со стороны Харлана,влекомое слабеньким попутным ветерком.

В конце концов он смирился с неизбежным и сказал себе: «Тыостался один, парень. Тянуть нельзя, даже новичкам не может везти добесконечности».

Криво усмехнулся, тихо пропел под нос:

– Ну не подведи, ты теперь один… бравый.

Сплюнул, в последний раз глянул на реку – ничегоутешительного, конечно, – и зашагал к таверне.

До Адари он добрался без всяких приключений. Если не считатьприключением то, что всю дорогу за спиной, на расстоянии двух мушкетныхвыстрелов, маячил одинокий всадник. И Карах, усаженный на седло перед Сварогом,ерзал, вздыхал и скулил, хотя не мог сказать ничего определенного. Сварога таки подмывало пришпорить коня и посмотреть, как в этой ситуации поведет себя тот,сзади. Но по размышлении он рассудил, что резон следить за ним может иметь ктоугодно. И вполне вероятно, что молодой местный владыка решил таким образомпросто убедиться, что лар в его краях сделал свое дело и благополучно отбываетвосвояси.

Развернуться же и встретиться с всадником лицом к лицуСварог тоже посчитал бестолковой затеей. Ну встретятся, ну, допустим, окажетсятот вспыльчивым человеком, ну, снесет топор буйну головушку… Но ведь заставитьэту голову говорить правду, одну правду и ничего, кроме правды, Сварог неумеет.

А дальше пошло как по маслу – легко отыскался и кабак «Петухи пивная кружка», и Брюхан Тубо, чей стан был прямой противоположностьюкипарису.

Господин Тубо угрюмо сидел за изрезанным похабными надписямистолом и собирался позавтракать, пообедать и поужинать одновременно – во всякомслучае, на такую мысль наводило несметное количество блюд. Был здесь огромныхразмеров горшок, только снятый с огня, содержимое еще булькало и пахло весьмаароматно. Кажется, это был какой-то экзотический суп, в котором присутствоваличеснок, сыр, баранье ребро, апельсины и ликер шерри. Был здесь противень счетырьмя зажаренными до золотистой корочки то ли большими цыплятами, то лималенькими перепелками. Еще стояло просторное, как степь, блюдо с салатом, ещев шеренгу выстроились бутылочки с приправами и бутылки с вином. На этом фонедюжина тарелочек с соусами, пирожками, жареной рыбой и сметаной простотерялась, как теряются выстрелы из «Макарова» в грохоте минометного обстрела.

Пузан с продувной рожей ничуть не удивился ни условномузнаку, ни поручению. С тяжелым вздохом отодвинул початую бутылку. Нет,передумал, – одним махом выплеснул в разверзшуюся пасть и поставил,пустую, на стол. Хлопнул в ладоши негромко, но достаточно для того, чтобыневесть откуда рядом со столом появилась троица шустрых, не менее толстых и неменее жуликоватых на вид помощников. Господин Тубо передал им пожелания Сварога,а от себя присовокупил, что если нужды господина со столь отличнымирекомендациями не будут удовлетворены в полной мере, он, Брюхан Тубо, знает вАдари трех женщин, которые назавтра смогут назвать себя вдовами. Через полчасаСварог стал полновластным и единоличным владельцем «Гордости Адари» – надежногона вид одномачтового кораблика с командой, абсолютно ненадежной на вид. Перваяи единственная реформа, какую Сварог с удовольствием провел бы в ролисудовладельца, – это на всякий случай повесил бы на мачте своего капитанаи двух матросов, можно даже в художественном беспорядке, без всяких икебан. Новыбирать было не из чего, клиентура и дружки Брюхана Тубо в ангелах нечислились. К тому же Брюхан постарался не на шутку – он явно посчитал Сварогане последним среди гангстеров Пограничья авторитетом и потому подобрал команду,на его взгляд, надежнейшую – чтобы не ударила в грязь лицом, если клиентувздумается попиратствовать или устроить иное мокрое дело.

Сварогу не пришлось особенно стараться, чтобы поддержатьсвой авторитет среди экипажа «Гордости Адари». За него все сделал случай – ипорочные наклонности, присущие отдельным представителям сословия речныхморяков.

Сварог оглянулся и хмыкнул. Обладатель самой продувной изтрех рож сидел у мачты и, тихонько поскуливая сквозь зубы, баюкал правую руку,замотанную лоскутом какой-то тряпки. Когда корабль готовился отдать якорь,именно этот субъект забрался в кормовую надстройку, где в единственной насуденышке каюте Сварог сложил свои пожитки. Потом, хныкая и стеная, он клялся,что хотел лишь из любопытства осмотреть багаж нового хозяина, и не более того.Как бы там ни было, свидетелей не оказалось (Карах притаился в капюшоне плаща,а плащ был на Свароге), одно можно утверждать с уверенностью – этот болван полезрассматривать топор. И Доран-ан-Тег, не терпевший таких вольностей отпосторонних, смахнул ему четыре пальца, оставив один большой. Теперь вся троицатаращилась на Сварога с нескрываемым ужасом, и все его распоряжения исполнялисьбегом, насколько это было возможно на крохотной посудине.

Он глянул на капитана, и тот проворно подбежал, вынул изорта глиняную трубку, даже пристукнул каблуками латаных сапог.

– Ваша милость?

Рожа капитана более всего походила на морскую карту –вложенную в бутылку, выброшенную во время кораблекрушения за борт и вдовольпобороздившую моря, прежде чем ее выкинуло волной на берег. Кляксы глазассоциировались с наиболее глубокими впадинами, горбатый и не раз ломанныйбоксерскими ударами нос выглядел эдакой скалой на острове погибших бригантин,морщины походили на линии течения.

А рот, особливо когда открывался, разнонаправленностью иколичеством зубов символизировал розу ветров. Вот только белых пятен на этойкарте не было: только красные, синие да сизые.

– Когда войдем в Ямурлак? – Как старый вояка,худо-бедно научивший солдатской правде не одну сотню желторотых новобранцев,майор ВДВ Сварог выбрал начальственно-холодный тон, короткие рубленые фразы инадменно-недовольный вид. Из прошлого опыта он знал, что, встретив такое обращение,ребятки в лепешку разобьются, лишь бы заслужить улыбку нового начальства, и ужникак им в голову не придет пытаться сесть такому командиру на шею.