– Ну, это совпадение, наверно, – уже не так уверено сказала Татьяна Ивановна, – нет же в них ничего омолаживающего.

– А в них ничего и нет, – Надя покрутила в руке палочку благовоний, – все в нас самих.

Ноты: запах магазина фен-шуй, смесь всех благовонных палочек, арома-масел и ароматных свечей.

Тихая, расслабляющая музыка, похожая на жужжание пчел. Я в шикарном СПА салоне. Девушка с заостренным носом мажет мое тело медом. Я вдыхаю сладкий аромат и погружаюсь в негу блаженства. Мое тело словно тает в этом меду. Накатывает дрема. Тело становится легким, почти невесомым. Жужжание убаюкивает. У меня вырастают крылья, тонкие, прозрачные и золотые. Мне хочется лететь, сладкий запах погружает все глубже в сон. Где граница сна? Насколько глубок этот путь? На тело плавно наваливается тяжесть, ее все больше. Медовый запах заполняет сознание, мед вокруг меня, он льется нескончаемой рекой.

Мед!

Я просыпаюсь вся в меду! Ох, лопнула сота, моя комнатка залита медом. Я быстро залатываю соту и печально смотрю на испорченный мед. Придется его съесть. Но это позже. Я быстро приползаю к выходу и вылетаю из улья. Меня догоняют воспоминания. Мне снился жуткий кошмар. Я была человеком с огромным лысым телом, четырьмя конечностями и без крыльев. Может и хорошо, что сота лопнула, а то бы пришлось терпеть этот ужас дальше. Я набираю скорость. Ветер гладит мои ворсинки и прогоняет прочь остатки страшного сновидения. Я лечу на запах цветущей лаванды, приземляюсь на цветок и погружаю свои лапки в ароматную пыльцу. Какое счастье, что я такое совершенное создание!

Ноты: лакрица, дерево, карамель, мед, амбра, перец, пыльца, лаванда, белые цветы, ирис, бензоин, воск, пачули, земля, полевые цветы.

С яркого чистого неба обрушилась стена дождя. Идя по узкой маленькой дорожке, соединяющей два жилых квартала через пустырь, я слилась с морем неба. Моментально промокшая одежда, хлюпающие по сразу образовавшимся лужам ноги в открытых сандалиях. До домов бежать было сильно далеко, и я рванула к огромному дереву акации, стоящему прямо в центре пустыря. Стряхнув капли с рук, я обнаружила, что в укрытии не одна. Он стоял у самого ствола, с его висящих сосульками волос стекали ручьи на прилипшую к телу рубашку. Наши взгляды встретились, и весь мир исчез за белесой пеленой усилившегося дождя. Мы целовались в каплях, пробивающихся через крону, в аромате акации. Единственные в этом маленьком мире с деревом, любовью и дождем. Не знающие имен, забывшие кто мы есть, впервые поверившие своему сердцу. Ныряли в озера глаз, кормили друг друга сладкими цветами, шептали слова, значение которых не имело смысла, тогда как шепот в шелесте дождя был крайне важным.

Потом вышло солнце. Завеса, отделяющая дерево и остальной мир, спала. Мы очнулись от сладкого невозможного в реальности наваждения и молча разошлись в разные стороны. Я шла прямо по траве, под ногами хлюпала скользкая грязь, пахло землей, травой и цветами акации, запутавшимися в мокрых волосах. Шла в реальном мире, и только сердце знало, что я готова променять его весь целиком на маленький пятачок под цветущей акацией, бездонные глаза, мокрые объятья и сладкий шепот, обрываемый поцелуями.

Ноты: акация, мокрая земля, терпкая трава, цитрусы, ветивер.

– Лошадь, лошадь, смотри у меня лошадь! – кричала Машка и скакала с веткой ивы.

– Нет у тебя никакой лошади, – ответил я, хотя мне и самому уже виделась развивающаяся грива вместо ивовых листьев.

Я завалился на спину. Какое же теплое лето выдалось в этом году. Жуя травинку, я тайком поглядывал на скачущую Машку. У нее, конечно, была лошадь, впрочем, и все, что она могла себе вообразить, а воображать она умела. Мало ли что этого не видят остальные, больно нам нужно их мнение. У нас с ней свой мир, у них свой.

Вот Машка отпустила свою лошадь и легла рядом. Мы лежали так наверно целый час, но облаков так и не появилось, значит, игра в «найди больше чудовищ» переносится на завтра.

Мы, не сговариваясь, поднялись и побежали в сторону Машкиного дома. И также вместе остановились на самом краю поляны. Взявшись за руки, смотря, не мигая, в глаза, мы клялись, что всегда будем вместе. И были вместе, целую вечность, все безмерно долгое лето. Каждый день бегали на луг, выдумывали новые игры, пили чай у Машки на кухне, по-взрослому, как ее старший брат, без сахара, с лимоном, кривясь и заедая огромными ложками меда. Читали подборку старых технических журналов моего деда, по слогам произнося непонятные слова. И мечтали, мечтали, мечтали. Машка хотела, чтобы все ее придуманные вещи, игры, звери и вообще все-все могло появляться, так чтобы это замечали другие. А я мечтал, чтобы Машка стала самой счастливой. И очень рад, что именно моя мечта исполнилась, несмотря ни на что. Да, мы не виделись с ней с ее выпускного в университете, она недосягаемо далеко, почти в другой вселенной, на другом континенте, за двумя длинными авиа-перелетами, которые простой инженер не сможет позволить себе, даже сев на строгую диету. Но она счастлива. А я иногда прихожу на нашу поляну, от которой осталась маленькая полоска травы, зажатая новыми многоэтажками. Прислоняюсь к чудом уцелевшему дереву желаний, нахожу крохотные вырезанные моим перочинным ножом буквы М + А равно упавшая восьмерка, как объяснил нам мой дед, это вечность. Я вожу рукой по коре, повторяя буквы, и шепчу, как мантру – Маша плюс Андрей равно вечность. Мне не грустно, просто чуть обидно, что наша вечность оказалась короткой. Но кто их знает, какие они вечности на самом деле.

Ноты: ветивер, сладкие травы, чай, лимон, мед, пересохшая бумага, кора.

Спокойно. В бокале Джек Дэниэлс на тарелочке ломтики сыра бри, камамбера и дор блю. Шуршит фольга темного шоколада, вплетаясь в мелодию саксофона.

Я облокачиваюсь на массивный подлокотник из красного дерева, поднимаю голову и смотрю в его глаза, бездонные как сама вселенная. Мой ангел, мой демон, мой свет и тьма. Его плащ пахнет дорожной пылью и цветами, маленьким букетиком диких роз, перемешанным с полевыми травами и забытым в кармане. Так и не подаренным мне, потому что когда он пришел, подарки, слова и другие атрибуты утратили всякую цену. Ветер распахивает створку окна, и в тепло комнаты врывается холодный пронизывающий воздух ночи, запах влажной земли и тень ожидания. Ожидания пути. Нескончаемого. Бескрайнего. Вечно стелящего свои дороги в извилистом безвременье.