ПАТРИЦИО

– О, дива дивная, Эмилия, ты выйдешь на балкон! Тиха сегодня ночь, и звезды светят ярче. Ты, как ночной цветок, яви же красоту свою.

Эмилия выходит на балкон, но не замечает Патрицио, притаившегося внизу.

ЭМИЛИЯ

– Луна – царица неба, звезд, лишь пред тобой честна я. Мне не любим Патрицио. А свадьбы день уж оглашен.

Эмилия плачет. Слышится лай сторожевых собак. Патрицио дергается и падает в заросли дикой розы. Лай стихает, и Патрицио выбирается из кустов. Он слышит лязг затвора ворот. Собирается убегать, но узнает силуэт Эмилии. Патрицио тихо следует за ней. Эмилия приходит к морю и опускается на камни.

ПАТРИЦИО

– О, тяжкий груз – я даровал несчастье! Но сватовство нельзя уж отменить. Я убегу, клеймо позора унеся с собой. И ангел мой – Эмилия возрадуется вновь.

Тем временем Эмилия берет большой камень и идет в воду. Патрицио выбегает из укрытия.

ПАТРИЦИО

– Постой, любовь моя! Позволь сей груз печальный нести с тобой до самого конца!

Патрицио подходит к Эмилии, берет за другую сторону камень. Они вместе входят в воду. Эмилия начинает тонуть и отпускает камень. Патрицио вытаскивает Эмилию на берег.

Начинается рассвет. Эмилия приходит в себя и обнимает Патрицио.

После церемонии бракосочетания Патрицио приносит в их сад огромный валун с моря. Эмилия сажает возле него розовый куст.

Ноты: роза (шиповник), малина, листья, пион, масло.

Отвинчиваю крышечку на баночке с мыльными пузырями, настоящими, из магазина. Подношу к губам колечко. Оно пахнет чем-то, похожим на «Прогресс», а еще счастьем и летом. Я шагаю по шуршащим камешкам аллеи вдоль красивых клумб с петушками. За мной летит шлейф из разноцветных шаров. Надо оставить часть сокровища на потом. Я крепко завинчиваю крышку и отдаю маме.

Взамен забираю у нее мой огромный розовый пряник. Это приз за полностью съеденную котлету в столовой. Это не просто пряник, это особый пряник. Такие есть только в той столовой, потому что они пекут их сами. Я откусываю сразу два куска. Он необычайно вкусный, а розовая глазурь пахнет не то клубникой, не то конфетами. Мы проходим мимо автомата, который делает мягкое мороженое. Вокруг него особый запах, и эти розовые вертушечки в конусном стаканчике необычайно манят.

– Папа, давай купим, – в который раз ною я.

– Там пол этого стакана, как три брикета пломбира, – непреклонно отвечает он.

Я с завистью смотрю на девочку, которой купили такой рожок. И она, поймав мой взгляд, показывает мне язык.

– Ну, пап, – делаю я последнюю попытку, пока автомат не скрылся из виду.

– Смотри лучше, какая красота вокруг, а воздух какой, – переключает тему папа.

Клумбы действительно красивые, на одной из них живые часы из цветов с двигающимися стрелками. В воздухе много влаги от только что прошедшего легкого дождя, и цветы источают тяжкий и сладкий аромат. В колоннаде у фонтана играет оркестр.

Мы идем в магазин, в котором очередь никогда не кончается. Я лавирую в толпе, пытаясь не отстать от папы. От прилавка пахнет шоколадками в фольге. С другой стороны доносится запах пирожных. Папа пропихивается к прилавку, где выставлены бутылки с вином. «Ну вот, опять мама будет бурчать, что он купил дорогое вино», – думаю я, – «Зато это хороший шанс на шоколадку».

– Папа, шоколадку купишь? – спрашиваю я, дергая его за рукав шведки.

– Угу, – мычит он.

И вот мы уже бежим на электричку, город провожает нас моросящим дождем. Еще пара дней отпуска пролетели незаметно, и вот я уже стою дома, уткнувшись носом в большой лакированный шкаф. У него какой-то необычайно вкусный запах. Папа шуршит лентой бобины, и в комнате звучит любимый голос.

Ноты: мыльные пузыри времен СССР, петунья, клубника, пряник, пион, шоколад, корица, пирожное, лакированное дерево, сливочный мускус.

– Иж, какой хлыщ! Надухарился и ходит тут, – говорит Евдокия, высоко подняв голову и указывая глазами на прошедшего только что через проходную мужчину в белом костюме.

– Вы что такое несете? Это наш новый начальник, – говорит остановившаяся бухгалтерша.

– Вот я и говорю, хороший какой мужчина, и одеколон у него, и костюм, – меняет направление Евдокия.

Евдокия посмотрела на часы, пересменка закончилась. Она щелкнула задвижкой на входной двери. Взяла большой кусок хозяйственного мыла и отправилась в туалет. В туалете пахло щелоком и хлоркой. «Видать, Ивановна только убиралась», – подумала Евдокия. Она нащупала миску на шкафу, положила туда принесенный кусок мыла и налила немного воды. Потом, достав со шкафа пластиковый кусочек трубы, начала им мешать мыло в миске. Спустя минуту, она, высунувшись по пояс из окна туалета, пускала мыльные пузыри. Они разлетались по всему внутреннему двору. Евдокия глядела в небо на медленно плывущие облака. Миска в ее руке накренилась и начала капать вниз.

– Эй! Что вы там делаете? – послышалось снизу.

Евдокия опустила взгляд и увидела нового начальника, на которого пролила только что мыло. От неожиданного переживания она выпустила миску из рук, и та прямехонько угодила в голову белокостюмного. Евдокия быстро закрыла окно.

– Вот жеж, гадство! – выругалась она.

Оглядевшись, она открыла шкаф, залезла в него и плотно закрыла дверь. В шкафу пахло сыростью и хозяйственным мылом. Евдокия затаила дыхание. Она вслушивалась, ожидая услышать шаги в коридоре, но ничего не происходило. Через полчаса такого ожидания она задремала.

Проснулась Евдокия от грохота металлического ведра, упавшего на плитку пола.

– Едрить твою налево! – ругалась Ивановна, открывшая шкаф и явно не ожидавшая застать там спящую Евдокию, – Какого лешего тебе тут надо?

– Прячусь, – шепотом ответила Евдокия и потянула на себя дверцу шкафа.

– Быстро вылезла! Удумала чего. На проходной иди, прячься, – кричала Ивановна, вытаскивая Евдокию из шкафа.

– Не пойду! – упиралась Евдокия.

Но Ивановна была явно сильнее и, выпроводив Евдокию за дверь, замкнула ту изнутри.

– Вот и сиди в своем туалете, – огрызнулась в пустоту Евдокия.

– Вот же дура, – произнесла Ивановна, ища в телефоне номер заведующего.