сверху, но столкнулся с поспешным блоком. Не растерявшись, облаченный в чёрное воин пнул юношу коленом в лицо. «Меня, сильного псайкера, избивают, словно маленького ребёнка». Это напомнило ему о детстве, и неимоверно сильно разозлило. Он кувыркнулся, едва не хлебнув мерзкой красной жижи, и взглядом создал искру возле лица предателя. Его шлем будто взорвался изнутри, пламя пожирало лицо, плавя до костей. Руксус с некоторым трудом поднялся и вонзил меч прямо ему в грудь. Альберт тем временем закончил со своими двумя, ещё больше восхитив друга своим фехтовальным мастерством.

– Ты…ты как? – сквозь одышку спросил он.

– Жить буду. – С его раны на животе текла кровь, и словно в момент обессилев, Руксус упал на груду тел. Альберт тут же подбежал к нему. – Славная битва. Многое…многое позволило мне понять, на многое открыла глаза. К тому же, – юноша сплюнул густую кровь, – это хорошая проверка наших сил.

– Славная? Люди ведь умирают, а мы страдаем…– Альберт рассеянно оглянулся, после чего опустил на друга взгляд. Руксус странно улыбался, зажимая рану. – Не ожидал, что ты ещё можешь использовать дар. Нужно заняться твоими ранами.– Боюсь, в этом нет смысла, – Руксус вновь откашлялся, – все врачи поблизости или ушли, или погибли, а если бы даже остались, то не стали меня лечить. Сил залечить себя самому у меня нет. Мы окружены, враг почти прорвался, нам остаётся только…

Сзади появилась новая волна врагов. Альберт молниеносно воздвиг вокруг них полупрозрачный щит, отразивший все выстрелы. Рядом неизвестный ему гвардеец открыл ответный огонь, поразивший несколько целей. Когда солдаты перебили почти всех, Альберт опустил щит, тяжело дыша.

– Спасибо, Ламерт, теперь и ты спасаешь мне жизнь, – с трудом выдавил из себя Руксус.Молодой гвардеец, тоже серьёзно раненный, с тяжелой улыбкой доковылял до них.

– Ты уже дважды спас мне жизнь, так что мой долг ещё не уплачен, псайкер.

– Если тебя это так заботит, то боюсь, эта бойня не предоставит тебе шанса искупить его, – ответил Руксус с улыбкой. За последние полчаса боя этот рядовой пехотинец стал ему как родной, словно живое напоминание о доме. Смотря на Ламерта, юный псайкер видел Сиону: такую близкую сердцу, но такую далёкую сейчас.

– Это мы ещё посмотрим, – упрямо заявил гвардеец, и Руксус увидел пламя мести в его глазах, – эти твари ещё за всё ответят, даже если мы все тут сдохнем!

Заметив новый отряд приближающихся предателей, раненный солдат открыл яростный огонь, зацепив как минимум двоих. Это воодушевило Руксуса. «Простые люди и правда удивительны…как я мог быть так слеп»?Собрав воедино всё своё умение контролировать дар, юный псайкер принялся медленно, но верно залечивать самые серьёзные свои раны. Сначала на животе, не спеша, вытягивая из Запретных Царств энергию совсем осторожно, тончайшей струйкой. Он чётко понимал, что любая поспешность, даже маленькая оплошность сейчас гарантированно убьёт его. «Нет, я не мутирую, и не потеряю себя. Меня не казнят фанатичные псы Империума. Я хочу…хочу помочь этим людям, защитить свою семью. Разве это так много? Разве это какие-то запретные, противоестественные желания»?Внезапно он почувствовал необъятную легкость, словно с его сердца спали невидимые огромные тиски. Опустив глаза на руку, всё ещё зажимающую живот, Руксус увидел, что раны как не бывало, осталась лишь разорванная ткань вокруг. Это чудо. Подлинное чудо. Быть может, судьба не так уж жестока ко мне, и мой путь не закончится здесь, после того как я понял столь многое. Теперь, возможно, у меня есть шанс хоть что-то исправить. Многие из людей…не заслуживали моей ненависти. Я был неправ, и теперь мне жаль. Да, пожалуй стоит начать именно сейчас…

Альберта, вернувшегося в бой, сбил с ног один особенно рослый еретик, вооруженный огромной металлической дубинкой. Руксус преодолел расстояние до него всего в мгновение, и его клинок полоснул противника по шлему, оставив небольшую царапину. Верзила зарычал, яростно замахал дубиной, продолжая восхвалять своего нечестивого бога. Ему здесь нет места, с гневом подумал Руксус. Убирайся. Твой лживый бог не несёт за собой ничего, кроме вечного проклятия.

Однако гнев ему мало помогал против такого грозного противника. Дело дошло до перекатов и совсем запоздалых уклонений. Для своих габаритов еретик двигался по-настоящему быстро, вообще не оставляя Руксусу шансов на контратаку. Всего раз попытавшись сократить дистанцию, он получил рукоятью в грудь, отчего едва не потерял дыхание.

На помощь пришел поднявшийся Альберт. Незримая волна толкнула гиганта в спину, чем поспешил воспользоваться Руксус, полоснув того чуть ниже шеи; Альберт же вонзил клинок ровно в сердце. Однако даже это не убило предателя, – стремительно развернувшись, он ударил Альберта в лицо, после чего собирался было взяться за Руксуса. Псайкер-пиромант, пораженный до глубины души, поднял левую руку, с которой в лицо врагу вырвалась струя пламени. Огромный чёрно-серый воин упал, корчась в страшных судорогах; жизнь до последнего не хотела покидать его.

Где-то поблизости раздался страшный крик; сквозь общий гвалт Руксус едва понял, что это Ламерт зовёт на помощь. На него насело сразу трое, и один из них готовился выстрелить в упор из дробовика.

Выбора нет.

Ещё один поток огня заставил предателей истошно вопить от боли, после чего они упали в общую груду тел. Ламерт едва дышал, на нём будто не осталось ни единого живого места. Юный псайкер даже удивился, как гвардеец ещё жив и откуда у него ещё есть силы не только стоять на ногах, но и яростно биться.

– С-спасибо, – с трудом выдавил Ламерт, когда ему помогли встать, – уже сбился со счёту, сколько раз за сегодня пришлось подумать, что мне уже конец. За мной снова должок, псайкер.

– Руксус, – внезапно для него самого вырвалось из юноши, – зови меня Руксус. Можешь не представляться. Я помню тебя ещё с Сионы, Ламерт Рольде.

За их головами вновь заколотила артиллерия, где-то рядом вступили в бой танковые колонны. Имперская Гвардия продолжала вгрызаться в каждый дюйм земли, не отдавая без боя ни одну из линий своей обороны. Тем не менее, Атолла будто становилась всё ближе и ближе…

– Этот день слишком хорошо начинался, чтобы вот так умереть, – Ламерт вновь позволил себе улыбнуться. Он на мгновение подумал о том, что быть может, частые улыбки отгоняют от него