силой своего праведного гнева затмевал любого боевого брата поблизости, полностью оправдывая своё прозвище.

Удар предателя в багрово-красных доспехах магистр заблокировал древком молота, после чего ударил тыльной стороной. Рогатый воин пошатнулся, но устоял, хотя обычный смертный остался бы с переломанными рёбрами. Молот Раума прошёл мимо цели, ответный выпад противника тоже промазал. Ловкость космодесантников, несмотря на их габариты, оставалась за гранью простых человеческих возможностей.Еретик атаковал ещё трижды, прежде чем молот Раума угодил ему в грудь. Подобные могучие удары могли ломать даже броню некоторых видов техники; предатель-астартес же рухнул в снег и забился в предсмертной агонии, которую пытались отсрочить трансчеловеческая физиология и системы доспехов. Магистр в свою очередь знал, что все внутренние органы врага превращены в кровавый фарш, а рёбра впились в лёгкие. С такими повреждениями не справится ни одна система жизнеобеспечения, так что предводитель Непреклонных оставил предателя умирать в муках. Такого благословения, как милосердная смерть, не заслуживал ни один из них.– Во имя Горгона и во славу Медузы! – провозгласил он клич своего почти уничтоженного Ордена. – Докажите, что нас нельзя недооценивать!К нему приближался ещё один предатель, с болт-пистолетом и мечом в руке.– Вы! – взревел Раум. – Вы вторглись в наш дом, разорили нашу святую обитель, и за это вам никогда не будет прощения! Мы будем преследовать вас до самых глубин Варпа, запомните мои слова, не будь я Раумом Яростью Железа!Воина в сине-красных доспехах встретил удар бойком, а затем и всем молотом. Из-под керамитовых пластин густо полилась кровь, а сам предатель успел лишь глухо, но страшно вскрикнуть.Однако бой не оставил нетронутым и самого Магистра. На правом наплечнике почти не осталось брони, а на левой виднелась целая россыпь новых ран. Нагрудник и наколенники местами были помяты, шлем покрыла копоть. Оглянувшись, Раум заметил, что ни один его боевой брат так же не остался без ранений, а снежное поле битвы усеивало уже около двух десятков тел павших космодесантников-защитников Сераписа. «Предателей погибло куда больше, но нас – в разы меньше». Охваченный праведной яростью, магистр Непреклонных, тем не менее, не терял головы. Он отчётливо видел, как складывается битва.

Если простые смертные ещё могли как-то изощряться, хитрить, пользоваться укрытиями, – то в схватках между Астартес всё как правило сводилось к честной битве, где решали индивидуальное мастерство и численность. Имперские Гвардейцы искренне пытались помочь своим сверхчеловеческим защитникам, но всё же им в такой бойне почти не нашлось места; к тому же, врагов хватало и для них. Предателей-астартес лояльные Ангелы Императора взяли на себя, за что теперь платили кровавую цену. «Нас слишком мало», вновь подумал Раум. «И нас просто сомнут, как бы доблестно мы ни сражались. Так заберем же с собой в преисподнюю столько врагов, сколько сможем»!

Внезапная мысль мелькнула в голове Магистра. Словно в её подтверждение, впереди появился очередной могучий воин, облачённый в багрово-красные доспехи и вооруженный парными цепными мечами.

– Предатель! Именем Императора, прими своё возмездие!

Варн Краарос, предводитель банды-осколка Пожирателей Миров, сын Красного Ангела, глухо зарычал сквозь шлем. Сквозь кровавую ярость он смог понять, кого битва выбросила перед ним.

– Великий Кхорн, какая удача! Главная шавка среди псов лже-Императора! – Берсерк столкнул топоры над головой несколько раз, словно тем самым издавая первобытный клич. – Кхорн! Кхорн! Кхорн! Я поднесу твою голову Трону из Черепов, магистр!

Силовой молот и цепные топоры с оглушительным треском сошлись в поединке.

Руксус уже с трудом отбивал удары.

Юный псайкер отвел цепной меч еретика, сделал неловкий выпад. Его противник без труда увернулся, ударил снова. Пси-клинок остановил ревущие лезвия в паре миллиметров от его левого плеча. «Долго я так не продержусь», устало подумал Руксус. «Впрочем, мы все знали, что это билет в один конец».

Вся эта битва оказалась для него сплошным откровением. Ранее считавший себя кем-то особенным, он довольно быстро понял, что даже у его силы есть свои чёткие пределы. Да, в его пламени сгорели сотни еретиков, но какая в этом польза, если врагов всё равно больше, а он уже давно вымотался? Почти все последние силы ушли на лечение тех раненных – и то он смог спасти и вернуть в строй всего четверых. Пока что биомантия была довольно сложна для него; зато он со всей пугающей ясностью понял, что за всей его мощью всё равно скрывается простая человеческая оболочка, уязвимая и смертная. Почему это не пугало его, лишь успокаивало. Одно только тяготило душу юноши: из-за собственного бессилия он не мог защищать Альберта так, как раньше. Именно чувство беспомощности перед братом злило и раздражало Руксуса сильнее, чем всё остальное.

Альберт тоже больше не мог нормально использовать свой дар. Владея клинком не в пример лучше друга, теперь скорее он приходил ему на помощь. Эта разница в искусстве фехтования проявила себя ещё в годы обучения в школе Астра Телепатика, когда их начали тренировать владению пси-оружием.

Однако даже это едва спасало их. Большинство гвардейцев вокруг них лежали либо раненными, либо умирающими, либо уже погибшими, на ногах осталась лишь сущая горстка. Где-то слева отчаянно бился комиссар Штросс, заляпанный кровью и грязью с головы до ног.Альберт легко увернулся от удара, кольнул в открывшийся бок. Меч вновь отозвался гулом в его зудящей, давно тяжелой руке, однако еретик, схватившись за рану, упал на землю, где его через пару мгновений добил чей-то меткий выстрел. Кажется, это был кто-то из гвардейцев. Обернувшись, Альберт увидел, что на Руксуса насело сразу трое, звонко рычащие лезвия полоснули его по животу. Сражаясь, как и все, по щиколотку в воде, крови и грязи, он отступал так спешно, как только мог, однако ноги его уже заплетались, а рука, отбивавшая атаки, чуть ли не с каждым разом поднималась всё медленнее и медленнее. Скорбное зрелище, если вспомнить, что совсем недавно этот высокий, худощавый юноша за пару секунд объял пламенем почти всё поле битвы.

Альберт бросился ему на выручку, перепрыгивая и переступая через тела, оторванные конечности и скрюченные руки. Пси-клинок просвистел в воздухе, отразив сразу несколько ударов. Руксус, будто не ожидавший помощи, споткнулся и упал, тут же сев на одно колено. Цепной меч обрушился на него