Вот только мучил вопрос: кто же он на самом деле? И в этом вопросе «верное» и «неверное» было столь же размыто, как граница между Ашой и Нико. А вот теперь это вдруг перестало иметь значение. Пристань кишела торговцами и моряками, причал был завален мешками с виноградом и оливками. В гавани рыбаки забрасывали сети в лазурные воды, вытаскивая богатый улов кефали и тунца. Звучали сладкоголосые лютни, в воздухе пахло свежим хлебом. Зеленые холмы, ярко-синее небо – мир, полный обещаний. Он чувствовал себя абсолютно свободным. Хотелось громко смеяться.

Он знал, что каждый шаг этого долгого пути был шагом навстречу этому месту.

Он знал это, потому что ему было известно: Алиса здесь. Однажды, когда они сидели в своем тайном серале близ Топкапы, она сказала, что если когда-нибудь станет свободной, то отправится сюда. Она видела этот островок во время одной из остановок на пути корабля, перевозившего рабов.

Теперь и он видел, что остров был прекрасен, в точности такой, как она описала.

Она здесь, и он ее найдет.

А когда найдет, построит новый корабль. Галеру с двадцатью четырьмя рядами весел, проворную и быструю, какой гордился бы даже Леонардус. Он встанет за штурвал, Алиса – рядом с ним, и вместе они отправятся навстречу большому открытому миру.

ИЗ «ИСТОРИЙ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ»

Дополнительные пояснения

Сулейман умер в следующем году в шатре, разбитом на грязной равнине в Венгрии, во время осады Сигетвара, последнего бастиона Габсбургов в этой стране. Он умер в ночь накануне падения крепости. Смерть султана скрыли от его войск, чтобы дать преемнику возможность подготовиться к восшествию на трон. Тело Сулеймана забальзамировали, одели в королевские шелка, спрятали в обозе и отправили домой. Его похоронили за мечетью Сулеймание, рядом с его возлюбленной Хюррем. Вся империя погрузилась в доселе невиданную в мире скорбь.

Увы, следующий султан, подхвативший меч дома Османов, не был ровней Сулейману. Но разве мог кто-либо из смертных сравниться с ним? Сулейман собственноручно убил лучшего из своих отпрысков, и на трон взошел его младший и наименее подходивший для этой роли сын Селим по прозвищу Пьяница. Селим был толстым и некрасивым мужчиной, не имевшим склонности к государственным делам. Вскоре он умер от злополучной страсти к вину. Его сын Мурад вел бесконечные войны с Персией и Австрией, а на родине тем временем множились общественные и экономические проблемы. Во времена его правления особую власть получили женщины гарема, а впоследствии ага янычар и евнухов, и под конец уже было непонятно, в чьих же руках находится судьба империи.

Великий магистр ордена Святого Иоанна Жан Паризо де ла Валетт пережил своего современника Тургута на три года, а Сулеймана – на два. Вскоре после того, как был заложен новый город, получивший свое название в его честь, он умер от сердечного приступа во время охоты и был похоронен в соборе Святого Иоанна.

Сам же Тургут обрел последнее пристанище в Триполи. Его могила остается местом паломничества для верующих со всех концов империи.

Через шесть лет после битвы за Мальту великий османский флот потерпел поражение в битве при Лепанто, величайшем морском сражении этой эпохи. Но даже поражение не поменяло настрой османов. Флот был быстро восстановлен, и бесконечная борьба между Крестом и Полумесяцем длилась еще очень долго.

У Кристиана, двенадцатого графа де Вриса, и его жены Марии было четверо собственных детей, не считая Моисея. После осады Мальты Кристиан посвятил себя практике хирургии и совершил несколько важных открытий о человеческом теле, хотя его труды, как и работы его предшественника Паре, не считались каноническими и отвергались современниками. Его труды прервали Религиозные войны во Франции, унесшие жизнь его старшего брата Ива, а также призыв на службу короля.

Одни истории мне известны, поскольку по милости султана Ахмеда посчастливилось получить доступ в архивы Топкапы, а другие истории – по рассказам моей матери Алисы и моего отца Аша-реиса, которые были свидетелями многих из этих событий. Мой отец уже достиг преклонного возраста, но память его все так же ясна.

Я учился в дворцовой школе, куда меня устроил отец, хорошо знавший, как добиться этого. Во всем мире, говорил он, отправляя меня туда, нет лучшего места для учения, чем дворцовая школа в Топкапы. Он не ошибался, однако из уважения к этим школам и двору, отражением которого они являются, я утаю остальные известные мне истории, и их можно будет прочесть лишь после моей смерти. Я попытался объединить их, следуя исторической правде и равновесию, ибо в моих жилах течет кровь и Востока, и Запада. Но даже такой просвещенный монарх, как Ахмед, приказал бы отсечь мне голову за попытку восстановить это равновесие. С годами моя голова стала мне дорога, и было бы прискорбно лишиться ее.

Удивительные события жизни моих родителей после осады Мальты известны всем, кто изучает текущее состояние международных дел, и только их описания хватило бы на целый учебник истории. О, если бы я мог поведать вам о них сейчас!

Но рассказ о родителях я оставлю на другой день.

«Истории Средиземноморья», записанные Дарием по прозвищу Хранитель, которого в семье именуют Марко Борг

Закончено в Стамбуле в 1017 году от хиджры пророка (1610 год)

Послесловие

«Меч и ятаган» – художественное произведение, однако я старался придерживаться исторической и культурологической правды настолько, насколько мне позволяли это сделать исследования и личные наблюдения. Как нередко случается, описанные на страницах этой книги события часто изображаются в истории очень противоречиво. Например, есть расхождения в вопросе о том, где и как погиб Тургут. Одни современные ученые считают, что это произошло в траншеях на горе Шиберрас и убит он был выстрелом своих же людей. Другие говорят, что он умер в Тинье в результате выстрела христианской пушки. Во всех подобных случаях я пользовался той версией событий, которая кажется наиболее вероятной лично мне. Изучив огромное количество трудов и работ, посвященных этой эпохе, не могу не упомянуть мастерски написанное Эрнлом Брэдфордом, захватывающее изложение событий лета 1565 года «Великая осада»; именно на эту книгу я во многом полагался, особенно цитируя высказывания исторических персонажей.

Приношу свои извинения пуристам, но я позволил себе некоторые вольности в обозначении отдельных топонимов и фраз. Город, ставший знаменитым благодаря Константину, носил так же много имен, сколько было культур и религий. Одним из первых его названий была Византия, по имени греческого рыбака Визаса, затем – Новый Рим и Константинополь. Во времена Сулеймана османы пользовались названием Константинийе, именно оно фигурирует во всех официальных документах и на монетах, а вот арабы и турки уже называли город Стамбулом, или Истанбулом – от греческого «в городе». Я называю полуостров у Великой гавани Мальты Сенглеа, а не Исола, как его называет большинство мальтийцев, и во многих случаях стараюсь смягчить сложности мальтийского, турецкого и арабского языков.

Джин Наггар основала издательство, сотрудничать с которым одно удовольствие! Джин и ее коллеги Дженнифер Уэлц, Элис Тасман, Джейми Эрлих, Розмари Уоллс и Лиллиан Лент с достоинством и изяществом выдерживают нелегкую работу с клиентами издательства.

Я в особом долгу перед несравненной Ванессой Борг, которая провела много часов, роясь в пыльных архивах на Мальте и пытаясь найти ответы на мои бесконечные вопросы. Она помогала мне с переводом, писала научные статьи на выбранные мной темы и дважды вычитала рукопись в поисках ошибок. Многие из них были исправлены благодаря ей, в тех же, что остались, прошу винить меня, и только меня. Мне много помогали такие прекрасные специалисты, как профессор Годфри Гудвин, Бекир Кемаль Атаман, профессор Виктор Маллиа-Миланес и доктор Симон Мерсиека. Многие люди читали и комментировали рукопись, среди них Кэрол Расмуссен, раввин Джек Габриэль, Том Барнард, Барбара Бертон, Лаура Улс, Линзи Бертон, Эрин Макинтайр и Марта Расмуссен. Я пережил фантастический опыт на бат-мицве, куда меня пригласили Ниб и Грэм Файнгольд. Во время этого ритуала я закрыл глаза и перенесся в прошлое, в пещеру Мекор-Хаким. От всей души благодарю также Нэнси Лайбиг, Джейн Максом, Майка и Терри Лишер, Дениз и Чака Эллиот, Майка и Джоани Грабер, Наваба Салима, Джозефа