«Амвросий». У берега небольшой катерок, он перевезет нас на пароход. Первыми высадились и последними уходим. Приехали 3 батальона, человек 800, а уезжают 2 батальона, человек 120. Человек 200 уехали раньше раненых. Прощай, Кубань! Вероятно, навсегда!

Раздел 5

В. Морозов273

Воспоминания о бое 25 мая 1920 года274

Приближается 17-я годовщина боя 25 мая 1920 года, который долго еще будет памятен не только русским воинам, самоотверженно защищавшим тогда Крым от напора красных полчищ, но о нем должны знать и те русские люди, которым дорога память о титанической борьбе своей армии и о красоте и величии подвигов русских воинов, движимых непреоборимой силой любви к своей родине.

25 мая было счастливым и многообещающим днем выхода всей Русской Армии генерала Врангеля из узких перешейков Крыма на широкие поля Северной Таврии, уже одним своим простором манившие к себе сердца русских воинов, жаждавших в неизбежной схватке со злобным врагом сломить там его дьявольскую силу и освободить несчастную родину от неисчислимых бед неслыханного рабства.

2-я конная дивизия, которой я имел честь в то время командовать и которая была, в сущности, единственной конницей Крыма (другие конные части были еще пешими), с нетерпением ждала этого желанного дня, когда она, наконец, получит свободное поле для маневра и расстанется с надоевшими ей за зиму окопами и проволочными заграждениями.

Бодро и весело шли 24 мая отдохнувшие, пополненные и подтянутые конные полки к исходным для наступления рубежам. Сама природа цветущего в это время мая, дышавшая полной силой новой жизни, вливалась своим бодрящим дыханием в сердца людей этой небольшой и еще неизвестной миру героической армии, крепкой, как сталь, своим духом, спайкой, выучкой и беспредельной верой в счастливое будущее своей родины. А воодушевлявшая всех вера в правоту своего святого дела, вера в своего вождя-рыцаря и в свое духовное превосходство над врагом была настолько велика и непреоборима, что в успехе прорыва совершенно никто не сомневался.

Настает последняя решающая ночь с 24-го на 25 мая. Трудно передать словами всю картину переживаний этой ночи, но она ярко стоит перед моим мысленным взором и теперь, созданная всей обстановкой последних часов перед боем.

Город Перекоп и ближайшая к нему деревня Щемиловка до отказа забиты войсками. Кругом стоит обычная, ничем не нарушаемая, позиционная тишина. Изредка только раздастся отдельный выстрел где-нибудь на передовых постах да прошипит, взвиваясь кверху, осветительная ракета, и снова все погружается в тишину так же, как и вчера и как неделю тому назад. Как будто бы ничто не предвещает большевикам нависшей над ними грозы. Но в этой кажущейся тишине тысячи человеческих душ, сосредоточенных на одной мысли о предстоящем ответственном деле, живут полной жизнью, тысячи сердец русских воинов усиленно бьются, ожидая момента сразиться с ненавистным врагом.

Ровно в 3 часа раздается наш первый артиллерийский выстрел, гулко отдавшийся эхом не только по окрестным полям, но и по всем сердцам русских воинов, напряженно ждавших его с минуты на минуту. Все хорошо понимали, что значит этот выстрел. Через минуту уже вся артиллерия Перекопского фронта усиленно громила своим огнем заранее хорошо пристрелянную оборонительную полосу противника. Захваченные врасплох, большевики почти не отвечали.

Вскоре после начала артиллерийской канонады наша несравненная пехота – корниловцы и марковцы – спокойно и без шума, с полным сознанием важности наступившего момента, двинулась вперед, чтобы штыком докончить дело, так успешно начатое артиллерией.

Еще не было четырех часов, когда генерал Кутепов дал мне последние указания: «Задача вам известна. Проходы в проволочных заграждениях готовы. Вот вам проводники. С Богом, вперед». И на этот раз, как и всегда, со свойственной ему милой улыбкой дружески пожелал: «Ни пуха ни пера».

Через 10 уже минут рысью, во взводных колоннах, вся дивизия проходила, едва освещаемая брезжущим рассветом раннего утра, через главный проход Перекопского вала. Яркая и незабываемая картина… В кажущейся бесконечной, быстро несущейся стройной и густой колонне, 3000-й массе конницы чувствуется необыкновенная мощь, непобедимая сила, которая вдохновляет всех, от старшего начальника до рядового солдата и казака, на дерзания и подвиги. Лица всадников бледны, но глаза горят смелостью и упорным желанием скорее сразиться с врагом. Я стою на валу и, охваченный чувством гордости за свои прекрасные полки и батареи, громко приветствую их, отвечают все бодро и весело. Лошади, разбуженные от сладкой предрассветной дремы, храпят, фыркают, нервно дрожат и как будто тоже понимают всю важность момента, в который они призваны содействовать успеху своих всадников.

Общее направление дивизии было дано на село Чаплынка, в промежуток между Марковской и Корниловской дивизиями. В авангард был выслан 6-й кавалерийский полк под командой полковника Иванова275. Голова колонны главных сил дивизии быстро подошла к проходам в проволочных заграждениях. Команды саперов, расширяющие проходы, весело приветствовали свою конницу громким «Ура!».

В это время впереди, в авангардном полку, начали слышаться то загорающиеся, то потухающие вспышки ружейного огня, ясно было, что в предрассветном тумане полк налетал на мелкие части противника и быстро уничтожал их. Вот и первая небольшая группа пленных, латыши. По-русски говорят плохо, но все же удается от них узнать, что вся их латышская стрелковая дивизия находится здесь, по пути движения конницы. Противник, можно сказать, смелый и упорный.

Так как события в конном бою развиваются быстро, то заниматься пленными больше не было времени. В авангардном полку вдруг закипела сильная ружейная и пулеметная стрельба, которая все больше и больше разрасталась и усиливалась. По всему было видно, что полк встретил сильное сопротивление. Вскоре послышались и разрывы ручных гранат. Без донесений было ясно, что авангард атакует противника и дошел до удара холодным оружием. Прибывший от командира авангардного полка офицер подробно осветил обстановку: в районе сараев, что западнее хутора Спендиярова, полк атаковал бригаду латышской дивизии, которая упорно отбивает наши атаки, а со стороны хутора Спендиярова, где, по словам пленных, стоит другая бригада той же дивизии, ведется сильный ружейный и пулеметный огонь во фланг и тыл полку, нанося большие потери.

Я вызываю командира 1-го Донского полка полковника Рябышева276, кратко объясняю ему обстановку и даю задачу атаковать противника у хутора Спендиярова. Быстро, широкими аллюрами проносятся мимо меня сотни полка одна за другой и скрываются в тумане. Видимость все еще плохая. Туман хоть и начал сползать в долины, все же временами заволакивает собою все пространство.

Здесь в нашу тревожную обстановку, полную такого сосредоточенного и напряженного внимания ко всем моментам разгорающегося боя, вмешалась