был уверен в этом. Тогда это казалось невероятным, пока доктор Джарах не развеял туман неясности, дав на все рациональный и научно обоснованный ответ.

Для Джоанны эти факты оказались потрясением. После нападения Вэл она и так была на взводе, а полученная информация от Малика завела ее в большее замешательство. Хантеру хотелось быть рядом, оказать всевозможную поддержку, и даже когда Джоанна вспылила в комнате отдыха, он не оставил ее наедине со своими страхами и сомнениями.

Ему захотелось навсегда избавить Джоанну от них.

Проведенная вместе ночь позволила обоим снять накопившееся напряжение и перейти на новый уровень взаимоотношений. Каким он теперь будет? Хантер мог лишь предполагать, но то тепло, что разливалось в груди от мысли о Джоанне, хотелось ощущать постоянно.

Каждый час, каждую минуту, каждый краткий миг он желал быть рядом с ней. Заключить в объятия и никогда не отпускать. Если раньше Хантер считал, что обычные отношения лишь повредят его целям и обходился только одной-двумя ночами с девушками, то сейчас он видел рядом с собой только одну женщину – Джоанну Бэйтс.

Распахнув двери в зал Совета, Хантер отметил про себя, что похоже опоздал, потому что на заседании не хватало только его. Присоединился к ним сегодня и доктор Джарах.

– Дилан, здравствуй, – поприветствовала его Сара. Остальные ограничились кивками.

– Приветствую Совет в полном составе, – одобрительно произнес Хантер, садясь на свободное место.

– Теперь можем начинать, – объявил Парсонс.

Доклад Коэна содержал подробный отчет, составленный из документации, добытой из Морстона и Хэйвена. В Морстоне содержат всех ученых, которых удалось спасти от Прилива. Малик трудился вместе с ними и узнал немало шокирующих фактов. Один из них – учащение Приливов. Хантер не забыл упомянуть, что во время путешествия в штаб его отряд попал под волну, которая прибыла раньше предполагаемого времени.

– Природа меняется. – заключил Джарах. – Лунные циклы больше невозможно отследить, как и их влияние на Приливы. Волны приходят все чаще, сокращая отсутствие воды в одной точке планеты, увеличивая в то же самое время на другом конце полушария. Мы так и не выяснили причину возникновения Приливов, но один из сейсмологов, с которым меня часто путали, с помощью уцелевших буйков, зафиксировал подозрительную аномалию, но полностью изучить нам ее не дали. Андерс Кейн, к которому ездят на поклон главы всех городов и убежищ Горла, запретил нам покидать пределы Морстона, а когда «Ястребы» начали свою открытую пропаганду, и вовсе запер в лаборатории. Если бы не Коэн, то я бы до сих пор сходил с ума в четырех стенах, не имея возможности повлиять на ситуацию.

– О каком влиянии ты говоришь? – спросил Хантер.

– Мне удалось поработать с мутантами и их кровью, – пояснил доктор. – Выяснил, по какой причине некоторые из них обращаются не сразу, а какие-то из подопытных обратились мгновенно. Все дело в геноме человека. И я выяснил, в том числе, по какой причине Уилл Бакстер до сих пор не пополнил ряды мутантов.

Все взгляды были прикованы к Джараху, но на его лице отразилось противоречие. Хантер понимал причину вынужденного молчания и внутреннего взвешивания всех «за» и «против». Совет и ранее просил держать изменения Джоанны в тайне, чтобы никто не мог решить проверить теорию на практике.

– С помощью одного из программистов, который оказался заперт вместе с нами, мы сумели взломать главный компьютер мэра Морстона. Там оказались медицинские данные всех жителей и глав городов.

Хантер помнил, что через несколько месяцев после наступления катастрофы на каждого жителя заводили дело, в том числе и медицинскую карточку. Это делалось для того, чтобы создать некое подобие здравоохранения. Банально, зная группу крови человека, можно было найти донора, а с карточками это сделать не составляло большого труда.

– У Гарри и Уилла Бакстера, как и у главного подопытного, в генетическом наборе двойная Y-хромосома. Именно этот фактор не дал мутации стремительно развиться в теле.

«Вот оно что. Наследственная ублюдочность вкупе с силой мутанта. Да Бакстер выбил флеш-рояль!» – подумал Хантер, отбивая ритм пальцами по столу.

– Но энтропия в любом случае неизбежна. Рано или поздно патогенный вирус полностью захватит тело, подчинив своей воле, а затем и воле Роя.

Хантер напрягся.

– Роя?

– Да, как я уже говорил Вам ранее, а теперь повторю Совету: у мутантов коллективный разум. То, что известно одному, будет известно всем. – В глазах доктора читалось восхищение. – Откуда бы этот вирус ни взялся, его возможности могут оказаться безграничными…

– И эти безграничные возможности в руках ополоумевшего человека, – резонно подметил Гарви, шевеля глазной протез в глазнице.

Малик, покидая Морстон, захватил с собой не только записи, но и глазной протез. Когда Джарах узнал о том, что член Совета ходит с пустой глазницей, начал возмущаться, что это негигиенично. Хантер улыбнулся про себя: как бы Коэн не отговаривал молодого доктора поторопиться со сборами, тот никак не хотел уходить из Морстона, не прихватив этот полезный элемент.

– Верно, – кивнул доктор. – Но он, как новообразованный вид, имеет большую ценность.

– Вот только не надо заливать про жертвы ради науки, – зло проговорил Джим, сжимая кулаки до побелевших костяшек. – Ни один из Бакстеров не должен и минуты лишней прожить на этом свете.

Хантер перевел взгляд на парня, от которого в данный момент разило гневом. Судьба у Джимми была непростая, а после катастрофы стала еще хуже. Он остался один со старшей сестрой, которая взяла ответственность за Джимми на себя. Она почти год работала в Зоне Б медиком, пока не привлекла внимание Гарри Бакстера. Джим рассказывал об этом Хантеру, когда тот спас его от расстрела. Но Джимми не видел мутантов. Он стал свидетелем куда более страшной картины.

Страшной для себя.

Джим решил отправиться на самостоятельную вылазку, когда сестра три недели не появлялась дома. Парень был уверен, что случилось что-то ужасное, ведь его не могли просто так бросить на произвол судьбы.

Роковая догадка была подтверждена.

Когда Джим возвращался с вылазки, наткнулся на небольшое углубление, похожее на воронку от взрыва. Каким-то шестым чувством его тянуло к тому месту. Ноги вросли в землю, когда он подошел к краю ямы, которая была устроена таким образом, что оттуда ничего не вымывалось водой.

Тела. Много тел. Все они лежали на достаточной глубине, чтобы не привлекать внимания случайных отрядов, но если подойти ближе, можно было разглядеть все в мельчайших подробностях. Джимми помнил эту зеленую толстовку и синие джинсы, которые были изорваны в клочья. Невидящий взгляд серых глаз и следы физического насилия по всему телу – все, что он запомнил от своей любимой