на него. Саске снова пялился на свои колени, укрытые одеялом, только не бездумно, а вполне себе живо. Моргал даже…

— В Храме Нака. В подвале. Никогда не пыталась читать скрижаль?

— Н-нет…

Глава 67. Лабиринт Воспоминаний

67

Сарада, воодушевленная тем, что отец наконец ожил и перестал ее игнорировать, попыталась наладить с ним отношения окончательно и помириться, но Саске тут же озлобился, обозвал ее нехорошими словами и выгнал. Тема Итачи была для него больной, и за тот случай в курортном городке он ее еще не простил.

Но тогда почему ответил про шифр? Хвастал своей эрудицией или тоже заинтересовался содержимым свитков?

Вернувшись домой, Сарада тут же опробовала его совет, развернула и рассмотрела все свитки одновременно. Она ползала на коленях по полу в гостиной, до рези в глазах всматриваясь в символы, но видела все те же бессмысленные значки.

Наверное, дело не в «неполной системе», как сказал папа, а я просто не знаю, как заставить шаринган расшифровывать записи.

Сарада зажмурилась, зарылась пальцами в волосы, сжала в кулаках пряди и потянула за них, словно это могло помочь очистить разум и отыскать разгадку.

Не помогло.

Шаринган погас. Сарада вздохнула, посмотрела на бесконечные ленты свитков, расстеленные на полу, и стала их сворачивать.

Идти к Саске и снова просить совета не хотелось. Во-первых, они поссорились. Во-вторых, он явно уже дал ей все, что мог дать. И сомневалась она разве что в последнем.

После этой беседы в госпитале Сарада пришла к выводу, что явно недооценивала Саске. Она привыкла воспринимать его не как отца, а как младшего брата, который внезапно вырос и стал ее ровесником. На фоне Итачи и Шисуи он выглядел совершенно невпечатляюще. Пускай ему предстояло великое будущее, но сейчас он был просто генином, погрязшим в плену лжи. Итачи и Шисуи вешали ему лапшу на уши, и Сарада со своей стороны относилась к Саске немного снисходительно, ведь она-то знала больше. Знала о собраниях в Храме Нака и о ситуации в клане, о том, что Учиха планировали восстание. Знала, что Шисуи убил не Итачи, а Данзо. И еще знала ту сторону Итачи, которая была недоступна Саске. Необъяснимые поступки делали образ сумасшедшего дяди настолько противоречивым, что Сарада боялась его, ненавидела, восхищалась им и тянулась к нему одновременно.

Но сейчас оказалось, что Саске знал куда больше, чем она полагала. И тонкости его знаний поразили Сараду. Откуда ему было известно все это? Шисуи рассказывал?

Ей следовало понять, что Саске далеко не прост, уже тогда, когда он, будучи еще совсем ребенком, заступился за нее во время стычки с Военной Полицией много лет назад. Но поняла почему-то только сейчас, и сквозь снисходительное презрение к отцу начал пробиваться росток уважения, пока еще слабый и тонкий, но ему просто нужно было время, чтобы подрасти и окрепнуть.

Сарада спрятала на место свитки и прохаживалась по гостиной, вспоминая во всех подробностях их недавний разговор.

Или «неполная система», или Мангеке. И папа был уверен, что второе. Но я проверила и то, и другое, даже одновременно. Не помогает.

Само слово «система» сбивало ее с толку. Сарада не до конца понимала принцип, по которому додзюцу читает шифры.

Если я не понимаю принцип, как я могу заставить шаринган заняться расшифровкой? А ведь у папы получилось. Что он там вообще расшифровывал?

Сараду осенило.

Точно. Скрижаль.

Та каменная скрижаль, о которой упоминал отец. Сарада, правда, ни разу не читала ее. Видела вдалеке, подсвеченную жарким светом пламени, за силуэтами дедушки и его помощников, но не решалась приблизиться. Да и возможности никак не было. Она приходила на собрания в числе последних, и ей, как генину, отводили место в самом конце, у входа. А после собраний было не до скрижали. Атмосфера в зале накалялась до такой степени, что оттуда хотелось убраться поскорее, не пересекаясь и не соприкасаясь случайно ни с кем из Учиха, которые на каждом собрании обливали грязью Итачи.

А ведь тогда он казался нормальным.

Стемнело рано. Мокрый ветер пробирал до костей. С каждым шагом, приближающим ее к району Учиха, Сарада ощущала все большее и большее беспокойство, словно все ужасы, связанные с этим местом, до сих пор таились там. Казалось, что, ступив на территорию кланового квартала, она снова увидит свежие мертвые тела, лужи крови. Наткнется на Анбу Корня и того мужчину в оранжевой маске.

Сарада остановилась у ворот в квартал. Там, за провисшей желтой лентой, были запечатаны ужасы ее прошлого. Она зябко растерла голые плечи, поднырнула под ленту, вспоминая, как прорывалась грудью сквозь такую же точно ленту, когда впервые попала в это время. Кто-то повесил на место старых лент новые.

Сарада шагала по знакомым улицам и отовсюду на нее пялились красно-белые веера. Вокруг не было ни души. Только брусчатка, немые стены домов, выцветшие флаги и гирлянды гербов, которые беспощадно терзал сырой ветер.

Она выбрала явно не лучшее время, чтобы наведаться сюда. Все выглядело слишком мрачным, и от этого становилось как-то не по себе.

Ноги несли ее вверх по скользкой наклонной дороге. Вперед, к дому бабушки и дедушки, вдоль сплошного оштукатуренного забора с фамильными гербами. А дальше вниз, к озеру и по набережной, где не было ни домов, ни напоминаний о давней трагедии, только природа — молчаливая и беспощадная в своем немом неистовстве.

В разбушевавшемся от ветра озере вода казалась черной. На мокрых темных досках вымостки застыли лужи. Набережная закончилась. Сарада прошла через тории и двинулась по каменным плитам к Храму Нака.

Прежде место собраний клана не вызывало у Сарады ничего кроме отвращения и желания убраться поскорее прочь от этих злых людей, готовых зубами растерзать ее любимого дядю. Но сейчас сердце болезненно защемило. Она остановилась у самого входа.

Мне бы хотелось вернуть все это. Тогда Учиха казались одной неразрешимой проблемой, но сейчас… Я понимаю их.

Она тяжело вздохнула. Если бы все это происходило сейчас, если бы с нынешними мозгами и своей силой Мангеке она попала в прошлое… Нет, она все еще не знала, как можно было разрешить вскипевший конфликт между Учиха и деревней, как можно было заметить, когда в ее дяде под толстым налетом загадочности и неприступности стал просыпаться монстр. Но в любом случае сейчас она не вела бы себя как перепуганный ребенок, ничего не смыслящий в жизни. Возможно, она