Сарада отскочила. С руки учителя взлетели его жуки и заползли в пробирку к ядовитым. Шино закрыл пробку.

— Поделиться чакрой с твоими своих кикайчу я заставил.

Он встряхнул пробирку, наблюдая, как взаимодействуют насекомые.

— Жуки… питаются чакрой?

Шино кивнул.

— Жилище побольше подобрать им следует.

Разобравшись с насекомыми, он повернулся к Сараде.

— Откуда у тебя кикайчу эти?

— Подарок от дяди.

Шино нахмурился. То ли поверил, то ли знал, что родных у Сарады нет, и решил, что она просто пытается отвадить его с назойливыми расспросами.

— Принадлежит их хозяин к Корню, не так ли?

Сарада замерла и настороженно уточнила:

— Откуда ты…

Учитель удовлетворенно кивнул.

— Нет в нашем клане кикайчу похожих. А значит, из Корня их владелец. Откуда о яде ты знаешь?

Сарада опустила взгляд.

— Шисуи-сан рассказал.

Этого ответа должно было быть достаточно. Уже вся деревня знала, что Учиха Шисуи мертв. В каких делах он был замешан при жизни — оставалось тайной, и дальше расспрашивать Сараду не имело смысла. Шино и не стал.

— Рассказать о кикайчу этих в клане я должен.

Сарада напряглась. Этого-то она и боялась.

— Мы же договорились, что это будет нашей личной сделкой. Без этого никак? — ледяным тоном осведомилась Сарада.

— Нет, — отрезал Шино. — Теперь взглянул я и вижу: слишком опасны они.

Сердце часто забилось в груди. Сараде стало жарко. Все летело к чертям. Все планы, все надежды.

Она сцепила зубы.

Чем я только думала. Ему нельзя позволить рассказать о них в клане. Там не удовлетворятся ответом «дядя подарил», да и… отберут скорее всего. А потом… вдруг всплывет…

Сарада невольно одернула себя, когда поняла, что у нее перед глазами уже разворачивается воображаемая битва с сенсеем, а затем следуют грешные мысли, как бы незаметно избавиться от трупа и что делать со свидетелями.

Она все еще стояла в комнате Шисуи перед ничего не подозревающим Шино. И ей нужно было что-то делать. Сейчас. Прямо сейчас, в эту секунду, когда темные брови сенсея над очками слегка дрогнули, хмурясь: ее ступор и вспыхнувшее краской лицо насторожили Шино.

Гендзюцу я не смогу применить мгновенно. Он в очках, не вижу глаз. Любая ошибка, и Шино-сенсей поймет, что я собираюсь атаковать, и ударит первым, своими жуками. Черт, как же я ненавижу жуков!

Решение внезапно пришло само. Сарада активировала шаринган и тут же следом Мангеке. Фокус Канрен погрузился в мозг сенсея, но вместо трансформации чакры в энергию Сарада запустила гендзюцу. Она уже делала такое. Знала, что так можно.

Пока что ее иллюзия ничем не отличалась от реальности. Все та же комната, письменный стол с пробиркой, смятое покрывало на кровати, она сама. Но Шино ничего не понял и сейчас был в полной ее власти.

Не могу поверить, что делаю это.

Во рту появился привкус горечи. Словно дьявол предложил подписать контракт, а она согласилась. Чувствовала, как проданная душа начинает пачкаться грязью, но одновременно и видела бескрайние просторы, на которых отныне, как на холсте, ей разрешалось творить.

Испытать в деле Лабиринт Воспоминаний хотелось уже давно, но Сарада интуитивно подозревала, что ничего у нее не получится. Использовать такую технику мог только сам Шисуи или, возможно, еще и Итачи. И в то же время идти на сделку с Шино-сенсеем было делом крайне рискованным, и Сарада решилась только потому, что призрачные пути к отступлению у нее все-таки были. Шино подумал о ней лучше, чем следовало. Откровенность за откровенность: она рассказала о жуках, а он посвятил ее в свои планы поделиться новостью с кланом. С его стороны это было глупостью.

Создать новые воспоминания вместо старых. Новые…

Нужно было быстро придумать, как обыграть эту ситуацию так, чтобы она не вызывала ни подозрений, ни лишних вопросов.

Допустим, она попросила его посмотреть не на ядовитых жуков, а на самых обычных. Неожиданно увлеклась энтомологией. Но вдруг по одному виду этих жуков можно сказать, что они кикайчу? И питались чакрой наверняка только симбионты с шиноби.

Значит, нужно стереть воспоминание о том, что они питаются чакрой, и о яде. И о Корне. И… А-а-а! Слишком много всего.

Скорость мыслительных процессов Сарады зашкаливала. Она перебирала бешеное количество вариантов, и наконец приблизительный план новых воспоминаний был готов.

…нашла жуков, решила принести домой. Попросила Шино о помощи. Он заметил, что жуки похожи на клановых кикайчу Абураме, но все-таки не они, а дальние родственники, живущие в дикой природе. Питаются не чакрой, а…

…чем-нибудь. Пускай сам закрывает этот пробел своими знаниями.

Сарада мысленно вернулась к сегодняшнему утру, когда поймала сенсея по пути к тренировочной площадке и выложила ему свое предложение о сотрудничестве.

Но я помню эту ситуацию со своей стороны, а не с его. Как же… как же наслоить…

Она во всех подробностях припоминала ту встречу. Холодный утренний ветер, запахи земли и влажной древесной коры. Шум ветра в листве. Мерный щебет неутомимой птицы. Хотя бы эти ощущения должны были совпадать.

Сарада стала создавать иллюзию, повторяющую их утреннюю встречу.

Не могу представить себя со стороны. Не знаю, какой он видит меня, за что цеплялся его взгляд. Промахнусь и ничего не получится.

Разговор. Разговор точно был один на двоих.

Шлифовать его. Повторять одни и те же слова раз за разом. Иллюзия за иллюзией. Незаметно менять интонации, упускать слова, вставлять за ними новые.

Глаза адски пекли. Сараде уже казалось, она не пытается запутать замершего под иллюзией Шино, а сходит с ума сама.

Тридцать пятый слой… тридцать шестой… восемьдесят какой-то… Она уже не считала. Сама проваливалась в безумие, которое творила.

Их утренняя встреча уже не имела ничего общего с настоящей. Сарада заменила свое предложение взглянуть на ядовитых жуков на какую-то бестолковую беседу, которая не имела совершенно никакого смысла, и свой образ в нее так и не добавила. Как добавить, когда не видишь себя со стороны?

Теперь была очередь той ситуации, в которой они находились сейчас. Сарада чувствовала, что с прошлым этапом техники откровенно напортачила с непривычки, но здесь все происходило прямо сейчас. Можно было брать элементы реальности, любые малозначительные детали и вплетать их в многослойную ложь.

Простите, Шино-сенсей.

У Сарады кружилась голова от чрезмерного использования додзюцу. Болели глаза. У самых ресниц накапливались то ли слезы, то ли кровь, но ее было не настолько много, как в прошлые разы, она не стекала каплями по щекам.

— Получится