— Какого… — Мэгги не оторвала от него изумленного взгляда. — Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу. Это мой дом. Не забыла? — ухмыльнулся он, кивком указывая на ее ночную сорочку. — Ты всегда надеваешь такие унылые рубашки? Нет ли у тебя чего-нибудь с кружевами?

Мэгги покраснела. Господи, Джереми! Вернулся из Индии! Джереми в ее спальне! Наверняка это лишь сон. Один Бог знает, как мечтала она о его возвращении. Хотя никакой сон не был таким… таким… Джереми, о котором она грезила, никогда бы не шлепнул ее по попке.

Однако Джереми, которого она видела во сне, никогда бы не обручился с индийской принцессой.

— Ч-что ты делаешь в Англии? Как я поняла… Я думала…

— Что я останусь в Индии, пока там не сгнию? Ты ошибалась.

Мэгги перевела взгляд на дверь спальни. Закрыта. А где же принцесса? Ждет в прихожей?

— Ты вернулся… один?

— А разве ты видишь рядом со мной кого-то еще? Конечно, я один, Мэгги. Что тебе в голову взбрело? Похоже, ты сильно поглупела с тех пор, как я уехал.

Джереми ожидал слов возмущения, но она продолжала вглядываться в него, кусая нижнюю губу. В темных глазах была странная озабоченность. Может, в ней говорит вина? Несомненно, так и есть. Ее мучит сознание вины за то, что она ему изменила.

— Ты выглядишь черт знает как, — наконец заявила она с прежней прямотой.

Мэгги изучала лицо человека, сидевшего в ногах кровати. Он, безусловно, похож на Джереми… по крайней мере на Джереми, каким она видела его в последний раз, когда он перелезал через перила террасы в Герберт-Парке… пять лет назад. И то, что он шлепнул ее, тоже походило на Джереми. Он не упустил бы случая потрогать ее. В этом-то она не сомневалась.

И все же это не мог быть Джереми Ролингз. Потому что Джереми Ролингз находился в тысячах миль отсюда, воюя в индийских колониях ее величества… где в каком-то дворце поджидала его Звезда Джайпура, награда за спасение города от разорения.

«Если только, — с ужасом подумала Мэгги, — если только эта награда не прибыла вместе с ним в Лондон».

Она нервно сглотнула, прогоняя горечь, подступавшую всякий раз, когда думала о Звезде Джайпура. Возможно, перед ней совсем не Джереми Ролингз. Тот был красавцем, от которого дух захватывало, а к этому человеку с бледным желтым лицом не повернулась бы ни одна женская головка, даже если бы он надел мундир.

Джереми смущенно прикрыл лицо рукой. Не такого приветствия он ожидал. Женская робость… застенчивость… возможно, слезы. Но Мэгги выглядела искренне встревоженной или недовольной его видом.

— Как тебя понимать? — спросил он. — Что ты хочешь сказать этим своим «выглядишь черт знает как»?

— Что с твоим носом?

Джереми смерил ее взглядом.

— Я его сломал. Ясно?

— И кажется, не один раз. — Мэгги опустила подушку. Нет, Это все-таки Джереми. Только он мог ответить на бестактные вопросы такой же грубостью. — В Индии нет пистолетов? Они дерутся на кулаках?

— Не все, — спокойно ответил Джереми. — Но когда у меня возникали разногласия с другими офицерами, мы прибегали к…

— Вы дрались? — Мэгги перекинула волосы через плечо. — Какая дикость. Судя по твоему носу, ты часто проигрывал.

— Не совсем так, — с достоинством начал он. — По правде говоря, я…

— А почему у тебя цвет лица такой странный?

— Я уже забыл, насколько приятно общаться с тобой по утрам.

— Если бы ты не разбудил меня столь грубо, я могла бы приветствовать хозяина в его доме гораздо более радушно и вежливо. А ты, по-моему, вежливости не заслуживаешь. Если же тебе нужна лесть, ты вообще обратился не по адресу.

— Да уж, — отозвался слегка ошарашенный Джереми.

Конечно, он не думал, что Мэгги бросится ему на шею… ну, ладно, думал… но ее враждебность просто нелепа. Неужели она все-таки не была в него влюблена?

— Который час? — Мэгги попыталась подтащить к себе одну из перин. — Здесь холодно до ужаса. Подложи в камин дров.

Он бы ни за что не поднялся, если б она не тянула из-под него перину. К тому же в спальне действительно стоял жуткий холод, причем ему наверняка холоднее, чем Мэгги, поскольку ведь не она жила пять лет под экваториальным солнцем и не она подхватила там малярию.

Джереми встал, и когда внезапно освобожденная им перина оказалась у Мэгги, она упала навзничь, вызвав тявканье какого-то мохнатого белого шара, который свалился с подушки и затряс широкими ушами. Этот звук напомнил герцогу лебедей в Ролингз-Мэнор, стряхивающих воду с крыльев.

— Господи! — пробормотал он, застыв у камина с поленом в руках. — Что это?

Мэгги уже набросила одеяло, погрузившись в пуховые глубины, откуда выглядывали только шея и голова. Джереми мысленно дал себе пинка: надо было сорвать с нее рубашку, пока у него имелся шанс.

— Это мой песик.

Джереми растерянно заморгал, глядя на крохотное существо с глазками-пуговичками.

— Он больше похож на швабру.

Казалось, Мэгги совсем не обиделась за своего любимца.

— Это бишон-фриз, — уточнила она.

— Швабра по-французски?

— Нет, собачья порода. И ты не ответил на мой вопрос.

Джереми отвел глаза от собачки, продолжающей сверлить его обвиняющим взглядом, и начал разжигать огонь в камине.

— Какой вопрос?

— Насчет твоей кожи, — повторила Мэгги. — У тебя очень больной вид.

— Это потому, что я болел. — Джереми выпрямился, глядя на разгоревшийся огонь.

— Неужели?

«Он остался таким же высоким, широкоплечим и стройным, — подумала Мэгги. — Болезнь его не истощила». За исключением странного цвета кожи, он выглядел столь же здоровым, как в их последнюю встречу…

А в памяти Мэгги она сохранилась ярко и отчетливо, словно это было вчера, а не полдесятка лет назад. Честно говоря, она старалась не вспоминать о том свидании, поскольку одна мысль о нем пробуждала чувства, которые ей не хотелось воскрешать.

— Пиджин не рассказывала мне о твоей болезни, — ответила Мэгги, невольно выдавая свой интерес.

Джереми мгновенно отреагировал, словно коршун на полевую мышь, и опять сел рядом, очень довольный происходящим.

— О, неужели? Значит, вы с тетушкой говорили обо мне, Мэгги?

К своему стыду, она почувствовала, что заливается румянцем. Господи, целую вечность не краснела, и на тебе! Ну почему это должно было случиться именно сейчас!

— Разумеется, нет, — фыркнула Мэгги. — Но когда леди Эдвард начинает восхвалять своего замечательного отважного племянника и его подвиги, ее не остановишь.

— А-а, — разочарованно протянул Джереми. — Я не сообщал тете Пиджин и дяде Эдварду о болезни.