Вне всяких сомнений, это был старый дом. Да и от всейплощади, где он расположился, веяло атмосферой величественной старости, чтостоль присуще городам со своим кафедральным собором. А дом под номером 19производил впечатление патриарха в окружении своих соседей: его холодная сераягромада надменно возвышалась над остальными. Строгий и неприветливый, сотпечатком запустения, характерным для домов, в которых давно никто не жил, онцарил над другими жилищами.

В любом другом городе его давно бы назвали заколдованным, нов Вейминстере недолюбливали призраков и с неохотой делали исключения лишь дляграфских семей. Так что дом 19 никогда не включался в реестр заколдованныхдомов, и тем не менее год за годом на нем висела табличка: «Сдается внаем илипродается».

Миссис Ланкастер с одобрением оглядела дом, когда подъехалак нему с говорливым агентом по недвижимости, который в веселом настроениипредвкушал, что наконец-то избавится от № 19 в своем списке. Он вставил ключ взамок, не переставая превозносить достоинства товара.

– Давно ли дом пустует? – довольно бесцеремонно прервалапоток красноречия миссис Ланкастер.

Мистер Рэддиш (из фирмы «Рэддиш и Фоплоу») несколькосконфузился.

– Э… а… некоторое время, – пробормотал он смущенно.

– Я так и думала, – сухо проронила миссис Ланкастер.

Тускло освещенный холл встретил их зловещим холодом. Болеевпечатлительную женщину охватила бы дрожь, но только не ее, практичную иневозмутимую. Она была высокой, с темно-каштановыми волосами, едва тронутымисединой, и с холодными голубыми глазами.

Она обошла весь дом, от чердака до подвала, время от временизадавая вполне уместные вопросы. Осмотрев весь дом, она вернулась в одну изкомнат, расположенных в фасадной части, из которой хорошо просматривалась всяплощадь, и без обиняков, пристально глядя на агента, спросила:

– Так что же все-таки с этим домом?

Мистер Рэддиш был застигнут врасплох.

– Разумеется, дом без мебели всегда выглядит несколькомрачновато, – промямлил он.

– Чепуха, – парировала миссис Ланкастер. – Арендная плата затакой особняк смехотворно низкая, почти никакая. Должна же быть какая-топричина для этого. Возможно, здесь обитают привидения?

Мистер Рэддиш нервно дернулся, но промолчал.

Миссис Ланкастер пытливо на него посмотрела и спустянекоторое время снова заговорила.

– Конечно, все это чепуха, я не верю в привидения иличто-нибудь такого рода, и меня лично это не удержит от покупки дома; но слуги,к сожалению, легковерны и легко пугаются. И уж будьте добры сказать мне прямо:призрак какого существа предположительно появляется в этом доме.

– Я… э… и в самом деле не знаю, – заикаясь, пролепеталриелтор.

– А я уверена – вы знаете, – тихо проговорила леди. – Я немогу снимать дом, ничего о нем не зная. Что здесь произошло? Убийство?

– Нет, нет! – вскричал мистер Рэддиш, шокированный мыслью остоль чуждом этой респектабельной площади. – Это… это просто ребенок.

– Ребенок?

– Да. И я не слишком хорошо знаю эту историю, – продолжил оннеохотно. – Разумеется, существуют различные версии, но я больше доверяю той,согласно которой лет тридцать назад дом арендовал некий человек по имениУильямс. О нем ничего не известно; он не держал прислуги, у него не былодрузей, он редко днем покидал дом. У него был ребенок, маленький мальчик.Примерно через два месяца он отправился в Лондон и едва унес оттуда ноги,поскольку оказалось, что его разыскивает полиция, за что именно – мненеизвестно. Однак??, видимо, де??о было серьезным, что он по дороге предпочелзастрелиться, чем сдаться на милость властей. А между тем ребенок жил здесь, в доме,совсем один. У него было немного еды, и он день за днем ожидал возвращенияотца. К несчастью, ему было внушено, что он ни при каких обстоятельствах недолжен покидать дом или разговаривать с посторонними людьми. Он был слабым,болезненным, маленьким существом и даже помыслить не мог нарушить запрет. Поночам соседи, не знавшие, что отца нет в доме, часто слышали его рыдания,вызванные ужасным одиночеством и заброшенностью в пустом доме.

Мистер Рэддиш сделал паузу.

– И… э… ребенок умер от голода, – закончил он таким тоном,будто сообщил, что начинается дождь.

– И призрак ребенка появляется в доме? – спросила миссисЛанкастер.

– Из этого ничего не следует, – поспешил разуверить еемистер Рэддиш. – Никто ничего не видел, но люди говорят, и это смешно, конечно,будто они слышали плач ребенка. Вот и все. Понимаете?

Миссис Ланкастер двинулась к выходу.

– Мне очень нравится этот дом, – проговорила она. – За такуюцену я ничего лучшего не получу. Я должна все обдумать и потом вам сообщу.

– Он действительно выглядит очаровательным, правда, папа?

Миссис Ланкастер с явным удовольствием обозревала свои новыевладения. Веселые коврики, хорошо отполированная мебель, множество безделушексовершенно преобразили еще недавно столь мрачные помещения дома № 19.

Она обращалась к худощавому слегка сутулому старику спокатыми плечами и утонченным, отрешенным лицом. Мистер Уинберн не походил насвою дочь; действительно, трудно было вообразить большую противоположность, чемее твердый практицизм и его мечтательная отрешенность.

– Да, – ответил он с улыбкой, – никто бы и не предположил,что дом заколдован.

– Папа! Не говори чепухи. Для нашего первого дня достаточно.

Мистер Уинберн улыбнулся:

– Ладно, дорогая моя, договоримся с тобой, что привидений несуществует.

– И, пожалуйста, – продолжила миссис Ланкастер, – ни словаоб этом при Джеффе, он такой впечатлительный.

Речь шла о маленьком мальчике миссис Ланкастер. Их семействосостояло из мистера Уинберна, его овдовевшей дочери и Джеффри.

Начавшийся дождь застучал по стеклам: кап-кап, шлеп-шлеп.

– Послушай-ка, – проговорил мистер Уинберн, – не похоже лиэто на топот маленьких ножек…

– Это больше похоже на дождь, – улыбнулась миссис Ланкастер.

– Но это… это шаги, – воскликнул отец, наклонившись, чтобылучше слышать.

Миссис Ланкастер открыто расхохоталась.

Мистер Уинберн вынужденно рассмеялся тоже. Они пили чай вхолле, и он сидел спиной к лестнице. Но теперь он развернул свой стул, чтобыбыть к ней лицом.