семейства кошачьих — лучшие охотники. У всех кошек очень острый слух, великолепное ночное зрение. Когти у них втяжные: при ходьбе убираются внутрь мягких лап, что-бы не тупиться. Небольшие степные кошки, сервалы, каракалы ловят мелких грызунов и птиц, рыси охотятся на зайцев, леопарды, тигры и львы — специалисты по крупным копытным. Кошки — одиночки, только львы живут семейными группами.

Как кошка может защититься от собаки?

Если кошка не может скрыться от собаки, она остаётся на месте и начинает пугать преследовательницу. Кошка выгибает спину дугой и вздыбливает шерсть — становится «больше». Её хвост яростно ходит из стороны в сторону, уши прижаты, из оскаленной пасти доносится то шипение, то вой, то низкое утробное урчание. Если собака не понимает предупреждения и приближается, кот бросается ей на морду, царапает и кусает.

Разве песни котов различаются?

Кошка весьма «говорлива», по её голосу легко узнать, в каком она настроении. Её мяуканье может быть жалобным и скрипучим — вашей питомице плохо; или требовательным — вы забыли её покормить. Когда кот встречается на улице с чужаком, раздаётся злобный вой или громкое урчание. Стоит кошке примоститься у вас на коленях, слышно мурлыканье, словно в её груди работает маленький моторчик.

Ястребок и жаворонок

Пришли к нам два огромных охотника с добрыми лицами, похожие на двух медведей: один побольше, другой поменьше; один повыше, другой покороче.

— Не жалко вам охотиться? — спросила моя жена.

— Когда как, — ответил охотник повыше.

— Бывает и жалко, — сказал кто потолще.

— Бывает! — подтвердил высокий. — Бывает, даже весь сморщишься, чтобы только слёзы не закапали.

Мы оба с женой улыбнулись, представляя себе, как сморщились от жалости эти медведи.

— Расскажите, — попросила жена, — случай, когда вы поморщились.

— Расскажу, — сказал толстый медведь.

— Ты, наверно, о жаворонке? — спросил высокий.

— И о ястребе, — ответил толстый.

— Хорошо, начинай, а если соврёшь, я стану тебя поправлять.

— Нечего поправлять. Я расскажу всё по правде, как это было.

Это было в конце лета, в начале августа. Мы подходили полем к лесу, где водятся рябчики. Впереди, в травке, показываясь на лысых местах, бежал от нас жаворонок.

«Миша… — говорю я. — Короткий показал на высокого. — Миша, — говорю я, — ты понимаешь, почему жаворонок столько времени бежит от нас и не улетает?»

«Понимаю, — отвечает, — где-нибудь ястреб на него метится».

«А не думаешь, что у него где-нибудь запоздалое гнёздышко и он нас отводит?»

И только я это сказал, вдруг, откуда ни возьмись, ястреб. Жаворонок вмиг стал на крыло, и тут бы ему и гроб, но, к счастью для него, рядом был лес, и он в лес, и ястреб за ним в лес… Но где тут ястребу вертеться между тесными деревьями! Они исчезли в лесу, и мы занялись рябчиками.

Сделали мы в лесу кружок — ни один рябчик нам не отозвался. Итак, мы пришли опять на то место, где вошли в лес.

«Миша, — говорю я, — мне что-то есть захотелось, давай закусим и пойдём на другое место — в Антонову Сечу».

«Хорошо, — отвечает он. — Стели газету».

Вынул я из сумки газету, расстелил на чистом местечке, на просеке, скатертью, нарезал хлеба, колбаски, и ещё тут было кое-что… Пока я этим занимался, Миша от нечего делать свистел в манок рябчикам.

«Слышишь? — вдруг прошептал он. — Слышишь?»

Я слышу так явственно — рябчик нам в лесу отзывается. Бросил я скатерть-самобранку, схватился за ружьё, жду.

«Летит!» — шепнул Миша.

А это бывает далеко слышно, когда рябчик на манок порхает с дерева на дерево, и всё ближе, ближе.

И вдруг наш рябчик отозвался внизу.

«Бежит!» — шепнул Миша.

Я только ружьё перевёл вниз на траву, чтобы встретить его, как вдруг он где-то пырх! Дальше, дальше — и улетел. А из травы выбегает к нам жаворонок.

Мы оторопели, глазам не верим: как это может быть, чтобы полевая птица жаворонок стал бы бегать по лесу?

«Да ведь это же наш! — сказал Миша. — Тот самый, что жался к нам в поле от ястреба».

И только он это прошептал, вдруг вслед за жаворонком из травы, тоже пешком, выходит ястреб. Тут сразу стало понятно: и чего рябчик испугался, и как в лес попал жаворонок.

Мы и глазом мигнуть не успели, а не то что ружьё вскинуть и убить, — ястреб взмыл и исчез. А жаворонок тоже вмиг на крыло и со всего маху — бац! — к нам на газету. Сидит и головкой на бочок: глянет вверх, нет ли ястреба, и сейчас же вслед за этим на другой бочок скривит голову и глазком своим маленьким — то на меня, то на Мишу.

Мы сидим ни живы ни мертвы: боимся шевельнуться, боимся спугнуть. И как подумал я тогда, что это он к нам, людям, под защиту прибежал, так, чувствую, что-то кислое подкатывается к глазам. Ну и жалко, конечно, жалко. А вы спрашиваете, не жалко ли нам охотиться? Конечно, жалко бывает.

— Чем же всё кончилось? — спросили мы.

— Ещё далеко не кончилось, — ответил охотник. — Жаворонок мало-помалу успокоился, перестал на небо поглядывать и уставился на нас обоих. И, конечно, понял, что разные мы с ним, и не о чем нам между собой говорить, и что лучше всё-таки от нас подальше. Хвостиком по газете помахал, поклонился и побежал.

Нет, куда тут! Этим не кончилось! Упрямые охотники эти ястреба! Мы-то о нём забыли, а он где-нибудь недалеко сидел на сухом дереве и за всем нашим делом следил. Так вот и помните, что когда видите на лесной поляне, на высоком сухостое — ястреб неподвижно часами сидит — он это не просто сидит — он ждёт.

И вот только мы проводили жаворонка, только-только принялись за еду, вдруг опять к нам жаворонок летит и — бац! — на газету. Но тут Миша успел, хватил навскидку, без прицела в ястреба, и он комком полетел и стукнулся — слышно было, как стукнулся обо что-то.

— Не жалко вам ястреба? — спросил Миша мою жену.

— Нисколько! — ответила она. — Вы молодец, Михаил…

— Иванович! — подсказал охотник. — А вы спрашиваете, жалко или не жалко охотиться: бывает по-разному. А жаворонка мы отпустили, и он вернулся в поле. Как знать? Может быть, там ещё и семейство у него было.

Справочное бюро

А почему люди охотятся?

Люди