– Тут абсолютно надежно, – сообщилаСоня, когда мы уселись за большим деревянным столом с пузатым самоваром. –Живу в гадюшнике. Слуги все как один муженьку наушничают, а он…

Она безнадежно махнула рукой. Неожиданно сталоее жаль. Сама я выбегала замуж четыре раза, но в конце концов твердо решила,что лучше жить одной. Некого бояться, не перед кем отчитываться, не надовыслушивать упреки…

Может, где-то по полям и лугам бродятнастоящие мужчины: честные, умные, добрые, ласковые, понимающие, но мне такиене попались ни разу.

Выходя замуж, я всякий раз искренне считала,что иду под венец в последний раз. Никогда не искала себе выгодного, богатогосупруга, и наличие денег у жениха не являлось решающим фактором. Наверное, мневсегда казалось, что абсолютная зависимость, пусть даже от любящего и любимогочеловека, чревата необратимыми последствиями. А вот Соня Рогова так не считалаи теперь пожинает плоды своего легкомыслия.

– У меня жуткая жизнь, – жаловаласьона «сестре» любовника, – просто живу в золотой клетке. Ни друзей, ниподруг, даже поговорить не с кем!

– Отчего же? – совершенно искреннеудивилась я.

– С кем попало муж не разрешаетводиться, – по-детски сообщила Соня, – только с женами его приятелей,а они дуры и пираньи. Только и думают, как бы денег побольше из мужиков своихвытянуть. Мой Сергей не жадный, баксы не считает, купить могу абсолютно все,что пожелаю… Зато ревнив, как Отелло.

Очевидно, бедной бабе и впрямь не с кемпообщаться, раз вываливает все первой встречной. К тому же глаза Сонилихорадочно блестели, а крылья тонкого породистого носа нервно раздувались.Казалось, она не очень-то испугалась и удивилась визиту посторонней женщины…

– Нанял Эсфирь Григорьевну, –жаловалась Рогова, – просто сыщица. Все видит и слышит, горничные тожедокладывают, стараются. И вы еще явились, ну какого черта домой? Не могли, чтоли, у Лени встретиться? Денег за молчание хотите, сколько? Брат ваш мненравится, хороший мальчик, боюсь только, Сергей пронюхает. Знаете, под какимпредлогом уезжаю из дому?

Она еще сильнее задергала носом и рассмеялась.

– Учусь на живописца. И ведь как здоровопридумала! Наняла бабу безработную, одела под себя, причесала… Та и бегает назанятия, жуткие пейзажи малюет. Я их потом Сергею демонстрирую, очень хвалит…

Она принялась истерически хохотать, ухватиласумочку и пошла в туалет. Я осталась сидеть в полном недоумении. Ну кем надобыть, чтобы так разговаривать с незнакомым человеком? На дуру вроде не похожа,так в чем же дело?

Госпожа Рогова вернулась спокойной ирассудительной. Нервное подергивание носом тоже исчезло.

– Итак, чего вы желаете? Денег?

Вот ведь какая страшная дама: абсолютно безпамяти, да еще настроение меняется каждую секунду.

– Вы знаете Майю Колосову? – задалая встречный вопрос.

– Мышку? – удивленно переспросилабанкирша. – Конечно, мы с ней в одном классе учились. Не повезло ей,бедной, живет просто в ужасающей нищите. Мы с Алькой ходили к ней на деньрождения, так ушли просто в шоке…

«Что же ты не помогла подружке? –подумала я. – Оставила бы ей пару сотен баксов, небось пожалела?»

Софья Николаевна продолжала ужасаться.

– На столе, представляете, стоял салат изкрабовых палочек, селедка с картошкой и жуткий торт с маргариновыми розами.

Вспомнив, с каким восторгом Майя описывалаприготовленное угощение, я прервала Соню:

– Помните, куда отправили ееподрабатывать прислугой?

– Ну, – отозвалась дама, – кНикитиным, а что?

– Мне надо попасть к ним в дом ипоговорить с хозяйкой.

Софья Николаевна перегнулась через стол, и ееумело накрашенное лицо оказалось прямо перед моим носом. Ноздри собеседницывновь начали ходить ходуном, огромные, бездонные зрачки воткнулись в мои глаза.

– Странно все это, – протянулаСоня, – очень странно…

Она задергала кончиком носа, и я заметила надверхней губой мельчайшие белые пылинки. Все разом встало на свои места. Рогованюхала кокаин. Отсюда резкая смена настроения, немотивированная болтливость,сексуальная невоздержанность и истеричность. Интересно, ревнивый супруг вкурсе?

– Зачем вам Ванда Никитина? –продолжала вопрошать Соня. – Если хотите у нее подработать, так береттолько замужних.

Интересно, на мне что, стоит клеймо одинокойженщины?

– Майя Колосова тоже не имеетсупруга, – напомнила я, – вы же сами подругу на учет в брачное агентствоставили, а ее наняли…

Рогова оглядела мои брильянтовые серьги,подарок Кеши на день рождения, и тихонько уточнила:

– Вы-то ведь не прислугой хотели пойти…

– Как же еще у Никитиных можнозаработать, ну секретарем, компаньонкой, назовите как угодно, все равно сутьодна – горничная.

Соня истерически захохотала.

– Так ничего не знаете? Господи, ну дочего смешно!

Подождав, пока она успокоится, я обиженноспросила:

– Чего не знаю?

Софья Николаевна опять впилась в мое лицосвоими глазищами. Очевидно, у нее наступил самый кайф, потому что она выгляделарасслабленной, довольной и какой-то сытой, хотя и не прикоснулась к аппетитномусалату из курицы.

– Слушай внимательно, – перешла онасо мной на «ты», – у Никитиных дома бардак, то есть бордель.

– В каком смысле?

– В прямом, публичный дом, тольконеобычный…

Сонечка вытащила из золотого портсигарасамодельную папироску, и характерный сладковатый дым поплыл над нашим столиком.Так, она еще и травку курит. Если и дальше станет продолжать в том же духе,скоро перейдет на колеса, сядет на иглу и просто не дождется вожделенногонаследства от своего банкира! Но подобные мысли, очевидно, не приходили вголову Софье Николаевне, потому что дама блаженно глотала дым и окончательнорастеклась.

Ванда, бывшая жена Алексея Никитина. Вернее,не бывшая, а брошенная. Алексей Иванович не развелся с ней, а просто ушел кдругой бабе. Дочке и супружнице оставил роскошный особняк, машину, но денег недал.

– Хватит с вас того, что имеете, –категорично заявил Никитин.

Не привыкшие ни в чем себе отказывать,избалованные дамы сначала впали в транс, потом Ванде пришла на ум весьмаплодотворная мысль.