Утро выдалось погожим, но после полудня тучи, сгустившиеся над вершинами гор, двинулись на нас. Один из возчиков спугнул выстрелом волка, подобравшегося к нам слишком близко. После недолгой беседы на непостижимом родном диалекте, совершенно не похожем на известный нам рафинированный чиаворский, возчики рассудили, что для лагеря место неподходящее, и решили продолжать путь, даже если это означало вымокнуть прежде, чем мы прибудем в Друштанев.

Ветер крепчал, и я крепче затянула завязки капора под подбородком. Тучи висели очень низко. При мне была книга, которую я пыталась читать, прижимая предплечьями края страниц, чтобы их не трепало ветром. Однако сидевший рядом Джейкоб тронул меня за локоть и сказал:

– Пожалуй, книгу пора убирать. Боюсь, скоро начнется дождь.

Я вздохнула в ответ, однако он был прав. Закрыв книгу, я повернулась, чтобы спрятать ее в чемодан, коему вскоре предстояло испытание, которое должно было показать, в самом ли деле он настолько непромокаем, как утверждалось в рекламе.

Но, стоило мне обернуться, порыв потрясающе холодного ветра проник в рукава, а мелкие льдинки обожгли щеки. Подумав, не грозит ли нам вьюга, я подняла взгляд.

Следующие несколько секунд почти не запечатлелись в моей памяти. Миг оцепенения – и тут же, без всякого перехода, мой собственный визг:

– Ложись!!!

Обхватив мужа, я изо всех сил толкнула его вперед.

Мой визг был заглушен двумя другими. Один – пронзительный, повергающий в ужас – издал возница, подхваченный острыми когтями и поднятый в воздух. Другой, не столь высокий, но еще более ужасный, раздался сверху. Дракон, вырвавшийся из туч, пронесся прямо над нами.

Запутавшись в вожжах и сбруе, мы с Джейкобом вылетели на дорогу. Перепуганные лошади завизжали. Упав на обочину и спеша высвободиться, я завизжала: фургон рванулся вперед, едва не смяв мужа. Он упал наземь мигом позже меня – прямо перед фургоном, и колеса прошли так близко, что оставили след на его пальто.

Под крики со всех сторон я подползла к нему. Лихорадочно поглядывая в небо, я не увидела ничего: дракон снова исчез. Однако со склона впереди доносились стоны нашего кучера. Стоило мне добраться до Джейкоба – и воздух расколол грохот выстрела: один из уцелевших возчиков выпалил из ружья, имевшегося при нем для защиты от разбойников и диких животных.

Диких животных… До сего момента я не относила драконов к таковым. Драконов я считала чем-то особым.

– Лежи, Изабелла, – велел Джейкоб, закрывая меня собственным телом.

Съежившись в его тени, я – совершенно не к месту – подумала о том, что с меня сорвало капор. Холодный ветер нещадно трепал волосы.

Оглушительное хлопанье крыльев – будто парус полощется на ветру. Дракон был еще здесь, хоть мы его и не видели. Выглянув из-под локтя Джейкоба, я увидела, как лорд Хилфорд поднял руку, останавливая своего кучера, приготовившегося выстрелить на звук. Не видя цели, тратить патроны было ни к чему.

Вдруг цель показалась на глаза. Загремели выстрелы, и я сдержала рвавшийся наружу протестующий возглас. Перед нами был отнюдь не беззащитный карлик из зверинца. Дракон был огромен и сер, как скала; размах его крыльев, с каждым взмахом поднимавших с земли тучу пыли, намного превышал длину фургона. Ружья выстрелили еще раз, дракон устрашающе зарычал, прекратил снижение и быстро взмыл в небо. Тучи вновь скрыли его, и мы замерли в ожидании.

Мы ждали, и ждали, и наконец лорд Хилфорд вздохнул:

– Думаю, он ушел.

Джейкоб помог мне подняться. Капор застрял в ветках приземистых колючих кустов. Я подобрала его и расправила дрожащими руками. Тем временем мистер Уикер с еще одним из мужчин отправились за возчиком, схваченным драконом. Когти зверя оставили глубокие раны на его спине и груди, но сильнее всего пострадали ноги, сломанные при падении. Осколки костей пронзили кожу изнутри, из ран обильно текла кровь. Не доведись мне однажды увидеть пострадавшую схожим образом лошадь, я, пожалуй, лишилась бы чувств.

– Освободите для него место в одном из фургонов, – сказал по-чиаворски лорд Хилфорд. – Миссис Кэмхерст, будьте любезны, – обратился он ко мне, – вон там, в моем зеленом сундуке, должна быть настойка опия. Черная бутылка, в верхнем ряду.

Я натянула капор и выполнила его просьбу. При падении из фургона на ладони налипли песчинки и мелкие камешки, юбка порвалась, но при виде нашего кучера я осознала, насколько повезло нам с Джейкобом. Если бы я не заметила приближение дракона…

Начался дождь. Мистер Уикер, как сумел, перевязал раны нашего кучера. Раненого, конечно же, нужно было укрыть от непогоды, но прежде следовало разобраться с его фургоном. При появлении дракона перепуганные лошади вполне ожидаемо понесли. Обе они охромели, а фургон перевернулся, наши сундуки и чемоданы разлетелись по обочинам – один из них распахнулся от удара о землю. Взявшись за дело вместе, мужчины собрали багаж, а я устроила импровизированный навес, чтобы укрыть раненого от дождя. К счастью, настойка опия погрузила его в неглубокий сон, и он всего лишь жалобно стонал при каждом толчке, когда мы двинулись вперед по тряской ухабистой дороге.

В таком-то виде – грязные, израненные – мы и прибыли в деревню Друштанев.

Поначалу я почти не разглядела здания, которое должно было стать нашим домом на следующие несколько месяцев. Местные жители понесли раненого внутрь, а я пошла с ними, пытаясь объяснить на прескверном выштранском, что произошло. Я ожидала, что из-за ограниченного словарного запаса, ужасающего акцента и отвратительной грамматики меня попросту не поймут, но одно могла сказать точно: полученные возчиком раны крестьян ничуть не удивили. Любой из них мог бы опознать эти раны как нанесенные драконом, даже если бы я не твердила вновь и вновь одно и то же: «балаур, балаур», – и тем не менее удивления никто не выказывал.

«Относительно дружелюбны…» Так сказал лорд Хилфорд о выштранских драконах в тот вечер, у Ренвика, когда я впервые услышала о его экспедиции. Я бы выразилась иначе.

Возникшая рядом со мной словно из ниоткуда молодая женщина оттащила меня в сторону от мужчин, заполнивших весь нижний этаж дома. При помощи целой лавины непонятных выштранских фраз она, похоже, хотела убедить меня присесть в тихом уголке и поведать о своих злоключениях. Боюсь, я жестоко разочаровала ее, устремившись наружу, под проливной дождь, в сбившемся набок капоре, проследить, чтобы в дом доставили и наши вещи. Да, в сравнении с воплями, доносившимися из задней комнаты, где раненому возчику пытались совместить и зафиксировать сломанные кости, это казалось мелочью, но здесь от меня не было никакого проку, а сидеть на месте, сложа руки и ничего не делая, я не могла.

Мое вмешательство остановило рост кучи багажа, угрожавшей перегородить переднюю до абсолютной непроходимости. Вновь и вновь повторяя несколько подходящих к ситуации выштранских слов из моего скудного словаря и сопровождая их множеством жестов, я сумела заставить прислугу из местных втащить наши вещи наверх, в наши будущие спальни. Посреди этого процесса появился Джейкоб и настоял на том, чтобы осмотреть меня на предмет возможных ранений. При виде ссадин на ладонях он вскрикнул и велел мистеру Уикеру перевязать их, хотя к тому времени они почти перестали кровоточить. Я, со своей стороны, также подвергла его осмотру и с облегчением обнаружила, что пальто его страшно разорвано вдоль спины, но кожа лишь слегка оцарапана. Каким-то дюймом ниже – и вместо нашего кучера в когтях дракона оказался бы Джейкоб.