Каррамба, сказали хором толедские жалобщики. Так четвертования не будет? Нафига мы ехали! И пошли они, солнцем палимы, каждый в свою сторону. Горожане отстраивать Толедо после налета, ну а Сид поехал еще к какому-то королю — тогда на испанском полуострове королей хватало — и с порога предложил ему повоевать мусульман. Потому что тех не обязывался защищать никакой христианский король; а если бы даже халиф всех правоверных в Багдаде узнал о деяниях какого-то мелкого полевого командира неверных собак на западной окраине мусульманского мира, и даже если бы выразил неудовольствие — Сид Кампеадор, как истый рыцарь, хвост коня своего клал на весь мусульманский мир с халифом, Каабой и Меккой вместе взятыми; а лично на халифа так даже и не хвост, и не коня.

Тот, второй христианский король, прикинул на пальцах расклады туда-сюда, и пришел ко вполне трезвому выводу: вотпрямщас ему невыгодно ссориться с муслимами. Посевная не закончена, урожай не собран, кони не кованы, войска не наняты, жены не… Короче, не пойдем мы сегодня на мусульман, извини, Сид.

Ах так, сказал Кампеадор — ну и сидите тут, вычисляйте прибыля. Рыцарю вычислять западло! Забрал жену — племянницу того, первого, короля — сел на коня и был таков.

Пока Сид скачет по жаркой Испании, а молодые иберрийские красотки подносят ему кувшины холодного молока и рушник утереться, вызывая скрежет зубов у королевской племянницы, поговорим немного о практичности рыцарской этики. Вот эти все загоны, что драться надо лицом к лицу с открытым забралом, а из арбалета шмалять в спину западло. И в плечо тоже западло, вон Ричарда Львиное Сердце стрельнули, а он взял да и помер. И кому теперь вести нас на сарацинов?

Не то, чтобы рыцарский кодекс выполнялся всегда и везде — он, как та Хартия Вольностей, был объявлен и провозглашен. Но, точно как статьи Хартии, рыцарский кодекс то действовал, то не действовал — смотря с кем рыцари сражались.

А регулировала этот процесс святая ненаша мать-церковь в лице Римского Папы, объявляя еретиками тех или этих; в силу чего обычное право войны с выкупами и куртуазией резко переставало действовать.

Папская Курия пыталась укротить мутный вал европейского черного передела, затянувшегося на столетия, и направить энергию рыцарей не против друг друга — а против внешних врагов европейской цивилизации. Против сарацинов Леванта и заодно против Византии. Против схизматиков Константинополя, а позже Москвы и гуситов Праги. Против язычников Прибалтики и Лангедока. Возвращаясь к тому же полю под Грюнвальдом, где сражались формально католики Ягайло против католиков Ордена: на одной стороне были рыцари с отпущением грехов от верховного священника всея Европы, а на другой полный интернационал: католики, православные, мусульмане-татары. Кое-какие участники Грюнвальда еще всплывут в гуситских походах — а против них Папа объявлял Крестовые Походы по всей форме.

Ну и когда это папа Римский объявлял крестовый поход, скажем, Англии против Франции? Далее, до "Городельской привилегии" славянские земли Великого Княжества Литовского были все православные. Да и потом окатоличивание и ополячивание коснулось только дворянства — селяне оставались православными до 19 века, почему и поддерживали всегда русского царя.

На момент Грюнвальда (1410 год, ровно 5 лет до Азенкура) Великое Княжество Литовское еще не переплелось с Польшей ни экономически, ни законодательно. Более того, князь Витовт заключал союзы с орденскими немцами против поляков и кидал тех и других равноправно не разбирая конфессий. Пожалуй, не будь Орден настолько тупо-упоротым, у Великого Княжества Литовского не возникло бы и необходимости агрегироваться с Ягайло, королем Польши. Были бы два соседа, и привычно цапались бы как кошка с собакой, а отсюда и натиск на тот же Орден вели бы не такой сильный. DEUS то он DEUS, но надо же понимать, чего он конкретно VULT вот именно здесь и сейчас.

Важно, что все эти политические изыски никоим образом не нарушали рыцарского кодекса. Его вообще не нарушало никакое действие, одобренное Папой Римским.

Тогда откуда этот культ "честной драки", fair play, "открытого забрала" и всего подобного?

Оттуда же, откуда и все остальное: из экономики. В далеком-далеком Китае знаменитый-знаменитый Сунь Цзы одной из стратагем постановил чеканно и жестоко: если ты не можешь быстро выиграть войну — постарайся быстро ее проиграть. Проигравший войну, во-первых, получит разорение от собственно боевых действий, во-вторых, отдаст победителю все, что тот захочет.

А если сдаться быстро, то, во-первых, тупо останется в живых больше своих людей, да и ресурса вообще. Во-вторых, сам объем контрибуции можно сильно уменьшить на переговорах: ведь враг тоже хочет не войны, не разрушений и затрат, не сверхнапряжения — а победы хочет, вкусить ее результаты. Ну и вот, мы согласны на дань за три года. А хочешь за двенадцать лет — тогда война.

Тут, конечно, есть риск перестараться — но что мы проигрываем, если все равно война?

Ну и вот, рыцарский поединок решает вопрос быстро. В твою или чужую пользу, но быстро. Не надо расходовать средства и ждать удара в спину.

Конечно, тут возникают родственники, желающие мстить — но они, в отличие от кино и фильмов, были далеко не всегда. Решение о мести принимал старший в роду — а он, как любой политик, старался сгладить углы, потому что, согласно пословице, "вовремя умирают только враги". Испанская пословица, кстати. Веселый полуостров, солнечный. И люди интересные.

Так вот, война-месть обойдется дорого, и потому вести и объявлять ее просто так не резон. Эпоха поголовного шпагопыряния за косой взгляд наступила именно после Средневековья. Когда люди сделались более личными, более атомарными, меньше завязанными на род. В Италии, где городская культура была более всего развита, дуэли появились раньше всех, еще до падения Константинополя.

А вот на территории бывшей Франкской Империи Карла Великого — напоминаю, Франция и Германия — от германских воинских братств и вообще от северян был унаследован судебный поединок. Считалось, что бог — прежде сам Один-Вотан, а потом и Христос — водит рукой бойца и указывает правого. Кто победил, тот и прав!

Это в чистом виде наследство варварской эпохи, когда для племени ценнее всего был хороший боец. Его похвальбу, дерзость, неуживчивость можно было терпеть. В бою или на охоте силач себя окупал. А поссорить варварское племя с соседями он не мог: для варвара и без того все чужаки не то что враги, буквально недолюди, и ни беречь их чувства, ни уважать нет смысла. Нет, ну есть пара-тройка путешествующих торговцев, но эти хоть