у Андрюши на ступне была экзема. Обычная красная дрянь величиной с грецкий орех. Правда, когда парень волновался, сдавал зачеты или дрался с кем-то, эта экзема, подобно Йети из озера, восставала и добиралась сначала до колена, а потом и до паха. Атопический дерматит. Диагноз будто клеймо: «Родина не простит». А Андрюша мечтал быть ее защитником. Как дед. Красиво подорвать занятый врагами город. Красиво лежать простреленным среди маков. Красиво растопить снег своим безупречным лицом.

Кстати, о лице. Когда Хуан впервые увидел Андрюшу, у испанца началась паника.

– Это твой сын? – пытал он Анатоля.

– Мой, а что?

– Пойдемте, – зоолог потянул обоих Красавцевых в свой домишко и полез под кровать. Он вытащил кованый сундук, купленный у местных жителей, и начал рыться в каких-то документах, пожелтевших листках, старомодных альбомах.

– Вот! – завопил Хуан, выуживая старую фотографию. – Что скажете, а?

С оттягом, как последний козырь в выигранном преферансе, он положил карточку на стол и включил ослепительную лабораторную лампу. Анатоль с Андрюшей уперлись взглядом в человека на убитом глянце.

– Кто это? – недоуменно спросил Анатоль.

– Мой отец! – гордо произнес испанец.

– Почему ты решил познакомить нас именно сейчас? – не понимал генерал.

– Взгляни на своего сына! – заорал Хуан. – Ты что, слепой? Ты не видишь, что это одно и то же лицо! Только на фото – изможденнее и старше.

Анатоль взял в руки фотографию и долго крутил ее, то приближая, то отдаляя от глаз.

– Ну что-то есть. Дай мне очки! – обратился он к зоологу.

Тот протянул ему лупу.

– Пап, взгляни сюда. – Андрюшка достал свой телефон, нажал на иконку ватсапа и показал свою фотографию на аватарке – состаренную в фотошопе, в офицерском кителе.

– Блин, ну если так, то да, похожи… – согласился Анатоль.

– Да вообще копия! – возбужденный Хуан ходил кругами.

– Скорее, твой отец похож на моего деда… – Андрюша вырвал фото из рук Анатоля и поднес к лампе.

– Вот именно! – радовался испанец.

– И чо из этого? – спросили в один голос Красавцевы.

– Вашего деда звали Козимо Куанте?

– Обалдел? Он же русский. Его звали Иваном Красавцевым, – обиделся Анатоль.

– Ну, допустим, он был разведчиком в войну?

– Ну был…

– Его хотели заслать в Италию, убив двойника…

– Да! – заорал Андрюша. – Господи, Косимо Конти – это было его имя по легенде, я просто не понял в твоем произношении! – Он зачем-то обнял Хуана, как будто нашел брата.

– А ты откуда знаешь? – Красавцев-старший почесал волосатое ухо, обращаясь к сыну.

– Ты сам мне это рассказывал! – почти орал Андрюша.

– Ну да, припоминаю что-то, – пробубнил Анатоль. – Но тебе было всего три года, как ты мог запомнить? – И вообще, почему твой двойник был итальянцем, – он обратился уже к Хуану, – а ты – испанец. Где связь?

– Моя мать была испанкой. Она приезжала на виноградники в Италию. Они полюбили друг друга. Потом он пошел воевать с фашистами. Потом отрекся от нацизма, попал в русский плен, жил в Суздале, в монастыре. А затем к нему подселили твоего отца – Андрюшиного деда, – чтобы убить и под его именем отправить шпионом в Италию. Но они подружились. Они породнились, как братья… И этот Козимо умер, а мой через годы вернулся домой и всю жизнь вспоминал его, мне рассказывал…

– Ну, во-первых, дед не умер, у него случился инфаркт, – оторопел Андрюша. – А во-вторых, он что, сам раскололся перед твоим отцом? И рассказал ему всю легенду?

– Да нет! – горячился Хуан. – Мой отец уже потом догадался… Кто-то проболтался ему, что Козимо был русским, или же где-то документы всплыли, я не знаю точно…

– Нужно выпить, – заключил Анатоль.

Испанец достал граненые стаканы из промхоза и купленную у соседа бормотуху. Они чокнулись и мгновенно захмелели. Неожиданная ниточка, связавшая их судьбы, с каждой следующей порцией мутной жидкости разбухала, преобразуясь в канат, а в итоге проросла кровеносными сосудами и превратилась в пуповину, которая крепко оплела тела трех мужчин. К ночи они уже стали одним целым. Общая история предков и соседская бормотуха на затхлых ирисках стерла все разногласия, поставила в одну шеренгу, надела армейскую форму и обязала служить друг другу и родине беззаветно, безрассудно, навсегда.

Батутовна не дождалась своих парней на ночевку. Накинула на себя пуховик Анатоля, утопила ноги в его валенках и пошла к дому Хуана. Через окно при свете лампы адской мощности они лежали на циновках вповалку, как три лабораторные мухи под микроскопом. Возле испанца клубочком свернулся Рафик. Нестройное трезвучие храпа сигнализировало о мирном течении сна, и тревожить их Батутовна не решилась. Вздохнула и отправилась в кровать, устроив собственное соло спящего циклопа, которое сокрушало тишину острова до первых облезлых петухов.

Глава 16

Время изучать мир

Андрюша влюбился в Хуана не меньше спасенного Рафика. Несостоявшийся призывник будто нашел портал в молодость своего деда, и этот портал пролегал сквозь испанского исследователя лисиц.

Андрей готов был делать для него все: вымывать из экскрементов животных нужные фракции, драить пробирки, снимать показания с фотоловушек, вести подробные дневники, писать бесконечные письма в Российскую академию наук о выделении денег на GPS-ошейники, обосновывать уникальный опыт испанца в изучении волжской фауны…

Снег растаял, и тропить лис приходилось по еле уловимым меткам. Кусочкам шерсти, мочевым точкам, которые скорее находили по запаху, нежели визуально. Стоило Рафику или Хосе, которого часто брали с собой, принюхаться к какой-нибудь травинке, Хуан с Андрюшей припадали носом непосредственно туда же и втягивали солоновато-мускусную основу, пытаясь определить: самка это или самец. Агрессивный или спокойный. Наделенный геном Рафаила или нет.

– Чуешь, – шептал Хуан Андрею, – эта особь, которая у меня записана как Альфа спокойная, сейчас приобрела другое звучание, грубое, мужское, резкое. Как ты это объяснишь?

Парень, стоя на четвереньках, с блокнотом в руках, обвешанный биноклями, фотоаппаратами и еще бог знает какой техникой, с шумом втягивал в себя воздух с корня орешника.

– Не знаю. – Он поднял глаза на учителя: – А с чего ты решил, что это Альфа? Может, это другой зверь?

– Нет, это траектория движения Альфы, она часто ходит этим маршрутом. Судя по всему, у нее недалеко логово с лисятами, а из деревни она таскает кур и гусей. Как ей удалось сменить запах?

Андрей смотрел на зоолога с восхищением юного хулигана перед старшеклашкой, имеющим судимость.

– Это запах самца волка! – Испанец встал с колен и, как Цицерон, набрал полную грудь воздуха перед началом пламенной речи.

– При чем здесь волк? – изумился Андрюша.

– Лисы настолько умны, что когда им нужно отвести следы от потомства или уйти от собак, они трутся об метки более мощного хищника, а потом оставляют этот запах на своем пути!

Хуан светился от счастья и гордости за лисиц.

– Это грандиозно! – вскричал Андрей. – Какая стратегия, какая тактика!

Они зачем-то обнялись, бряцая друг об друга объективами техники, будто в том, что лиса потерлась о волчье ссанье, была и их личная заслуга. У Андрюши выступили слезы