расцепляю руки, и он отходит к брату, на лице Закари написана скука, Зейн достает из кармана белый запечатанный пакет и передает его Закари, тот забирает посылку и бросает на меня короткий взгляд.

– У тебя пять минут.

Слышу, как Волк воет, точнее, пытается выть, но у него это слабо получается. Подвожу Зейна ближе к машине, завидев меня через окно, Волк замолкает.

– Это что – волк?

– Да. Как там сестра?

– Все в порядке.

– А Лари?

– Цел.

Протяжно выдыхаю и прикрываю глаза. Они в порядке. Открываю глаза и внимательно смотрю на Зейна.

– Я должна тебе кое-что рассказать, и прошу не говорить об этом никому.

Взгляд Зейна становится подозрительным, а я внутренне сжимаюсь.

– Слушаю, – говорит он, и я чувствую в его голосе льдинки, они обжигают пуще его прежней холодности.

Беру его за руку и шепотом начинаю говорить, пока не передумала:

– Я солгала тебе. В тот день, когда моя мама погибла, именно полковник отправила меня к тебе.

– Зачем?

Осматриваюсь по сторонам. Мы слишком далеко от всех, и никто не услышит. Перевожу взгляд на Зейна.

– Она хотела, чтобы ты помог мне попасть на базу твоего брата.

Зейн прикрывает глаза и отрицательно качает головой. Стараюсь проговорить все быстро и максимально тихо. Я не могу больше вынашивать это в себе, мне нужна помощь.

Сейчас она нужна мне, как никогда раньше.

– Полковник сказала, что если я кому-то расскажу, то она убьет Лексу и её ребенка и всех, кто мне дорог…

– Тогда зачем ты говоришь это мне сейчас? Я ведь выполнил то, что тебе было от меня нужно.

Он злится.

– Помоги мне. Зейн, прости меня и помоги, – молю я.

Голос Закари звучит издалека, но я все равно вздрагиваю:

– Алекс, одна минута.

– Зейн, – продолжаю я просить парня. – Пожалуйста, помоги, вытащи Лексу из…

Зейн начинает смеяться, и я каменею.

– Мне одну-то девушку не удается оттуда вытащить, а ты просишь о второй. Что полковник хотела от тебя?

О какой девушке он говорит? Нет времени расспрашивать его об этом.

– Чтобы я убедила Закари приехать на базу номер восемь.

По лицу Зейна снова невозможно ничего прочесть, он закрывается от меня, и я не могу его винить.

– Он никогда этого не сделает. Ты уже проиграла.

Последние слова сродни выстрелу в висок.

– Я знаю, но не могу позволить себе проиграть. Может, сказать правду Закари и тогда…

Зейн хватает меня за руку и сильно сжимает.

– Он убьет тебя быстрее, чем ты договоришь свою правду.

Зейн отпускает меня, проводит рукой по лицу, и его плечи оседают.

– Ты влезла туда, откуда нет выхода.

– Алекс, в машину, – приказывает Закари.

– Помоги мне, – молю я Зейна.

– Я подумаю, что можно сделать.

– Спасибо.

– Ничего не говори Заку, он… не столь терпим ко лжи, как я.

Зейн не дает мне возможности оправдаться или же хоть как-то объясниться, отнимает у меня свою руку и, развернувшись, уходит к мотоциклу, садится и уезжает.

Не помню, как я села в машину, словно зомби прошествовала к дверце, открыла её и погрузила своё тело на переднее сиденье.

– Поругались? – спрашивает Закари.

– Немного.

Больше он ничего не говорит, вплоть до того, пока машина снова не останавливается.

– Сиди в машине. И не выходи, несмотря ни на что.

Киваю, и Закари покидает салон, в полном обмундировании он и все остальные уходят в туман. Очертания их тел невозможно разглядеть уже через четыре метра.

– Волк, кажется, я окончательно запуталась, – сознаюсь я и роняю голову назад.

Проходит время, вокруг меня тишина, даже Волк уснул на заднем сиденье. На удивление у меня пустая голова, все мысли и догадки странным образом рассеялись. Тяжело осознавать, что от меня сейчас ничего не зависит. Надеюсь на помощь Зейна. Я видела, как ему было неприятно узнать о моем обмане, но, если он хоть немного подумает, в том состоянии, в котором я находилась в день гибели мамы, я не могла сказать ему правды, страх перед полковником был сильнее меня, а скорбь затуманила рассудок. Возможно, если бы тогда я рассказала ему истину, то мы с Лексой были бы уже достаточно далеко от баз. Дура я. Других слов подобрать не могу, хотя все мы сильны в мыслях и слабы в действиях.

Со стороны города разносится стрельба и крик. Крик настолько громкий, что Волк просыпается и начинает выть.

– Тише, малыш, – успокаиваю его я.

Достаю нож из кармана и сжимаю его. В машине мне ничего не угрожает, внушаю себе я.

Крик повторяется.

А потом ещё и ещё.

Из тумана выпадает фигура в черном, автомат вылетает из рук мужчины, и на него тут же прыгает зараженный.

Мужчина кричит, он просит помощи, а я сижу и смотрю на его борьбу, не в силах пошевелиться.

Не покидать машину.

Я должна оставаться в машине.

Мужчина дотягивается до пистолета и стреляет зараженному в голову, тот мешком валится рядом. Мужчина пытается встать, у него не получается, он смотрит в мою сторону, и я, сжав зубы, открываю дверь, Волк тут же перебирается вперед и выбирается из автомобиля следом за мной.

Бегу к мужчине, помогаю ему встать, но он вскрикивает и оседает. Заметив причину этому, я тоже вскрикиваю. Его правая нога обглодана практически до кости, а штанина распорота до бедра.

Жесть.

– Помоги, – хрипит он.

Волк маячит перед нами, отгоняю его и тащу мужчину к открытой двери. Ещё немного, совсем чуть-чуть. За спиной снова раздаются выстрелы, криков больше нет. Тянусь к дверце, чтобы ухватиться за неё, мужчина уже практически висит на мне.

– Ну же. Давай.

Меня кто-то толкает в спину, и мы вместе с мужчиной падаем и захлопываем дверь машины. Не знаю как, но пистолет военного оказывается у меня в руках. Переворачиваюсь на спину и стреляю, не разобрав, кто передо мной. Пуля прилетает зараженному в плечо, она немного отталкивает его, и он переключает внимание на меня. Кожа облезла полностью, губы не прикрывают зубов, словно он сам съел их, глазницы впали, а нос превратился в кость, на ней нет даже черного налета, которым покрыто остальное тело. Шевеление под новой кожей ускоряется. Зараженный максимально раскрывает пасть и бросается на меня.

Вдох – выдох.

Выстрел прямо в рот.

Вонючее тело валится на меня, Волк пытается столкнуть его, но он слишком мал и создает много шума, на который сбегаются трое других зараженных. Двое бросаются на мужчину, один впивается ему в шею, и я слышу булькающие звуки. Пару мгновений военный давится кровью, а