Но тревога меня не оставляла.

Что-то… Что-то здесь было не так!

Постояв немного, но не обнаружив ничего подозрительного, я пожала плечами и отправилась разыскивать свою Грозу. Нашла — ей было отведено место в дальнем деннике, и по дороге к нему я с любопытством осмотрела лошадей лорда Бростона. Их было довольно много, и я увидела даже несколько беговых, завораживавших своей статью и мощной красотой.

Впрочем, мое сердце было навсегда отдано Грозе, и я берегла ее как зеницу ока. Заботилась о ней, переживала по дороге, как она приживется в чужом месте. Но тут к моим переживаниям добавилась еще и вполне обоснованная тревога — я с легким ужасом поняла, что ощущаю запах крови из ее загона, перемешанный с характерным привкусом Темной Магии, которую ее носитель пытался скрыть.

Затирал собственные следы.

Причем — ну конечно же, так вот что не давало мне покоя! — начал это делать чуть ли не от дверей конюшни, а я не сразу и разобралась. Зато теперь почувствовала…

Правда, Гроза выглядела совершенно спокойной. Узнав меня, фыркнула от радости и протянула голову, ожидая привычной ласки. Вместо этого я осторожно отодвинула засов, чтобы выпустить ее наружу, если начнется заварушка. Выставила Боевой Щит, готовая к любому повороту.

Но быстро передумала. Убрала и его, и остаточные следы Темной Магии возле денника, потому что узнала характерный почерк чужого заклинания.

Тот, кто им пользовался, никогда не был слишком хорошим учеником. Сам по себе он обладал довольно сильным Темным Даром, но его голова была вечно забита странными идеями. Кое-как дотянул до середины третьего курса, да и то, не без моей помощи.

Но так как я была Светлой, моя помощь оказалась той еще задачей!

Многие заклинания мне пришлось буквально вдалбливать ему в голову, показывая на своем примере, пытаясь из Светлой магии соорудить подобие Темной. Поэтому они выходили немного кривоватыми!..

Одно из них я как раз и почувствовала — мой собственный гибрид! — узнав его по характерному магическому почерку.

— Никлас, — позвала я, уставившись в дальний угол деревянной загородки, на который было накинуто еще и иллюзорное заклинание. — Никлас, я знаю, что ты здесь. И ты меня пугаешь!

Уверена, это был он, кто же еще?! Кто бы другой избавился от конюха — надеюсь, тот жив и здоров, от Никласа можно ожидать чего угодно! — а потом воспользовался придуманным мною заклинанием, чтобы тщательно затереть магические следы и скрыть собственное присутствие…

Кто бы еще пришел искать меня в Бростон-Холл, но не постучался в дверь, а вместо этого спрятался в деннике моей лошади, и к кому Гроза отнеслась совершенно спокойно, потому что давно уже привыкла?

Тут иллюзорное заклинание исчезло, гора соломы шевельнулась, и я увидела своего друга детства — бледного, с перекошенным болезненной гримасой лицом. Он сидел на земле, привалившись спиной к стене. Рукав его темной куртки был разорван на предплечье, в дыре виднелась светлая туника, пропитанная кровью, и неумелая, набухшая от нее же повязка.

— Вот мы и снова встретились, леди Бростон! — заявил он, скаля зубы. — Даже раньше, чем ты преполагала, Одри!

Попытался подняться на ноги, и его смуглое, привлекательное лицо снова искривилось от боли.

— Что с тобой?! — выдохнула я. — Ты ведь ранен!.. Но как? Кто?!

— Стрела, — признался он. — Я ее вытащил и попытался затянуть рану. Но внутри есть что-то магическое, и я не могу с этим справиться. Помнишь, как ты спасла моего отца, когда его подстрелили егеря? Залечила и убрала их метку. Вот и я… Я пришел за твоей помощью, Одри! Явился к тебе во всей красе.

5.1

Никлас глядел на меня не отрываясь. Так, словно давно не видел, а теперь не мог насмотреться. Так, словно заблудший путник в пустыне, наконец-таки набредший на живительный оазис, который принес ему избавление от жутких страданий.

— Помоги мне, Одри! — прохрипел он, видимо, заметив мои колебания.

— Ну конечно же, «помоги мне, Одри!» — выдохнула я. — Значит, явился ко мне за помощью? Молодец, Обрайн, что я могу еще сказать?!

Зашла в денник, закрыв за собой дверь. Мимолетно коснулась Грозы, повела рукой по ее пышной гриве, и лошадь всхрапнула от моей быстрой ласки. Затем я привычно нырнула в магические потоки. Но перед тем, как обратиться к целебной магии, предусмотрительно раскинула над нами защитный купол, поглощающий магические колебания.

— Дай-ка я на тебя посмотрю во всей твоей красе! — заявила Никласу. — Да не на тебя же, а на твою рану! Сейчас будет очень больно, — предупредила его. — Мне надо снять повязку, без этого никак…

— Ты и есть моя рана, Одри, и я тоже без тебя никак! — произнес он в своей привычной манере, но тут же побледнел, потому что я, вытащив свой кинжал, принялась разрезать рукав его куртки.

Хоть и пыталась делать это осторожно, но, подозреваю, рана причиняла ему сильную боль. Зато неумелой, набухшей от крови повязки я коснулась уже магическим лезвием, аккуратно, слой за слоем, пережигая намотанные тряпки.

— Ты даже не представляешь, насколько мне больно! — говорил Никлас, давя на меня тяжелым взглядом. — И эта боль куда сильнее кровоточащей раны. Как только я представляю тебя с другим…

— Сейчас будет еще больнее, — перебила его, потому что это было не совсем подходящее время для подобных разговоров. Вернее, для них вообще не было подходящего времени! — Ты прав, я чувствую вибрацию Светлой магии. Внутри раны есть магическая метка, которая не дает ей затянуться. Нужно ее убрать, иначе она тебя убъет. Но тебе придется немного потерпеть… Это ведь были егеря, Никлас?! — я уставилась ему в лицо, почему-то вспомнив прозвучавшее за столом часом ранее. — Ты снова охотился там, где не должен был?!

Год назад он притащил в «Высокие Сосны» истекающего кровью отца — бывшего ветерана, прошедшего войну с Кембирей. Уйдя в отставку, Томас Обрайн стал арендатором на моих землях. Дела у них шли неплохо, пока не случилась засуха и голод, а до королевских лесов от нас и рукой подать…

Охотиться в них с каждым днем становилось все заманчивее, несмотря на то, что в Валоре за браконьерство лишали жизни. Вот так, выпускали стрелы, начиненные Светлой магией, и если жертва сбегала, не сдавшись королевскому правосудию, то могла просто-напросто умереть от незатянувшихся ран.

Тех же, кого ловили, ждал серьезный тюремный срок.

Но это мало кого останавливало, и я успела погасить с десяток таких меток, потому что не могла позволить, чтобы мои люди истекли кровью у меня на руках, а уж тем более сидели в тюрьмах долгие годы за сущие пустяки!.. Правда, я всегда брала с них клятву, что такого больше не повторится.

Вот и Никлас в тот раз мне поклялся — и за себя, и за отца.

Но это не помешало ему сейчас притащиться в Бростон-Холл за помощью и признаться, что он снова охотился в королевском лесу! И теперь у меня было полное право бурчать, ковыряясь в его ране, пытаясь подцепить проклятую магическую метку!