пальчиками, словно существуя сама по себе, аккуратно вытирала со стола влажной салфеткой со школьной монограммой остатки трапезы. А привычной лёгкой болтовни не получалось. Вязкая тишина обрывала все разговоры, заставляя ощущать пространство вокруг тяжёлым и плотным. Потому что Риг хотел сегодня сказать девушке многое. Важное. Очень важное.

Они молчали, и Янника, словно предчувствуя что-то, нервно кусала краешек своей нежной розовой губки. От этих губ юноша никак не мог оторвать свой взгляд. Но долго так продолжаться не могло.

Риг набрал воздуха и наконец решился:

— Ты очень красивая, Янника!

Девушка издала приглушённый то ли всхлип, то ли смешок:

— Кто-то из нас очень наблюдателен!

— Смеёшься?

Ироничный вздох:

— А что мне остается, Риг Свенс, ну не спорить же с тобой об очевидном?

Долгая пауза.

— Думаешь, вёльва Хейд разрешит мне ухаживать за тобой?

Рука Янники, в десятый раз стиравшая на обеденном столе одно и то же не существующее пятно, замерла.

Потом выдох и почти язвительное:

— Мама Хейди? Я не стала бы считать преградой её… Лучше заручись для верности согласием своего доморощенного матриарха.

— Матриарха? — непонимающе переспросил Риг.

И столько искреннего недоумения было в этом голосе, что Янника снова с трудом сдержала ехидство:

— Разве Дуоссия Свенс давала тебе разрешение ухаживать за мной?

Риг беспечно выдохнул, не до конца понимая, дразнит ли его Янника:

— Дуоссия Свенс? А! Торгский крас! Дуська? Дуська! Её разрешение? Ты серьёзно?! Вот уж с кем договориться легко!

Янника стрельнула взглядом недоверчиво:

— Ой ли?!

Риг неуверенно кивнул, прикидывая, насколько девушка серьёзна. А Янника говорила серьёзно! Тогда Риг Свенс, откинув резким движением с лица прядь волос, падавшую на глаза, поджал губы в упрямую линию:

— Мне её согласие до фонаря! А если она хоть что-то… ммм… тогда я выкину из дома всю её коллекцию портретов венценосных наследников севера.

— Жёсткий и сильный аргумент! — хмыкнула Янника, представляя в таком случае уровень военных действий, предстоящих претенденту на её внимание.

И, надо сказать, что её безжалостному юному женскому сердцу понравилась эта кровожадная картина Дуськиного поражения. Кто-нибудь должен преподать этой доморощенной тиранке жизненный урок. Урок о том, что взрослый всегда прав. Хотя бы потому, что сильнее.

Довольная улыбка скользнула с губ, не удержавшись. Но слова были всё так же колки:

— Осталось дело за малым?

Риг вглядывался в Яннику и опять не понимал. Тугодум!!!

Тогда девушка, сжалившись, подсказала:

— Спросить меня?!

Вот когда юноша, сильный, умный, сдержанный в своих эмоциях юноша покраснел, понимая, насколько глупо и выглядит, и ведёт себя. О Снежная дева! А ведь он старше Янники на целых три года!

— Янника… Ты будешь… ты разрешишь…

Девушка, предвкушая, опустила взгляд долу и сладко покраснела.

— Йоху! — раздался так вовремя и так к месту громкий счастливый вопль от входной двери. Это Рыжий Гейт, наконец, отыскал свою пропажу.

А Яннике снова захотелось долбануть его сильно и промеж глаз! Да вот энциклопедии под рукой не оказалось.

Глава 15

— Ну вот куда ты запропастилась?! Я тебя обыскался! Всю школу обежал! Вон смотри — рубашка мокрая! — и Гейт, совершенно забыв в своей беспардонной простоте о нормах приличия, о том, что Янника вообще-то девушка скромная и воспитанная, задрал вверх форменную рубашку, действительно мокрую.

Сверкнул бесстыдно голый торс с уже видимой рыжей волосяной дорожкой от пупка.

Янника стыдливо отвела взгляд. Риг побелел, полный жгучей ярости:

— Ты что творишь?! Рубашку опустил, быстро!

И Гейт словно впервые увидел, что Янника здесь не одна.

— Ооо! Здорова, Свенс! — выдал он как ни в чём не бывало, невозмутимо заправляя рубашку обратно в брюки и медленно поправляя школьный ремень с большой бляшкой. — Ты тут какими судьбами? Вы же с классом должны на полигоне топорики метать и карты небесных путей в обсерватории строить?

— Случайно, — выцедил из себя Риг, у которого от гнева выступил пот над губой.

— Ааа! — ответил Гейт с бесячьей интонацией Айды, плюхаясь на скамейку напротив и сразу нагло протягивая руку к одинокому туеску. — Я возьму, что осталось? А то с твоими поисками, вёльва, не успел перекусить.

Янника только закатила глаза от такой наглости. А пока она закатывала глаза и всем своим видом показывала «нерасположенность к разговору», Гейт спокойно выловил со дна туеска последний недоеденный бутерброд с домашним сыром и паприкой и тут же отправил его в рот.

— Шлушай, — сказал он с набитым ртом, — мне тут поговорить с тобой позарез надо, Ольсон! Как с вёльвой.

Хлебные и сырные крошки вновь посыпались на стол, и Янника раздражённо проводила их взглядом. Этот Гейт!!!Ух!!!

Чтобы не орать и не драться, выставляя себя в дурном свете, девушка попыталась взять себя в руки. А в такие моменты она с лёгкостью копировала ледяной, саркастичный тон Верховной. Тон, от которого сжимались сердца суровых мужей севера.

Янника сложила руки на груди и напустила в голос холода и промозглого ветра, сколько смогла:

— Вёльвы на досуге не принимают, Ульвен. Уж тебе ли не знать? Приходи, как все. Мама Хейди убогим не отказывает.

Но разве этого беспардонного мальчишку проймёшь?

— Неа! — отмахнулся Гейт, продолжая пережёвывать сухой бутерброд и оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь пития, при этом совершенно игнорируя и Янникин сарказм, и строгий тон. — Старая вёльва не подойдёт. Ты быстрее разберёшься. Я уверен! — и перевёл на девушку свои невинно-наглые глаза.

Понимая, что упёртый Гейт не отстанет, потому как болван редкостный, Янника вздохнула и смирилась:

— Прожевал?! — спросила она уже с почти нормальной ехидцей.

И рыжий Гейт расплылся в улыбке, говорившей, что не только девчонки умеют обходить острые углы, манипулировать и добиваться своего. Мальчишки, когда захотят…

— Эта… — понизил голос Гейт, наклоняясь к Яннике через стол поближе, — решил я, значит, летом искать вольного звёздного пути… Что скажешь?

— Без метки? — Янника нахмурилась.

— Без…

***

На Хротгаре, где высшим счастьем семьи считалось иметь в доме белокурую иллике, для мужчин было ещё одно испытание. Верхом мечты многих и многих хротгарских детей была возможность заполучить «ледяную метку», или, как ещё называли её в хротгарских хрониках, «метку Снежного благословения». Она всегда появлялась только у юношей, чаще всего от пятнадцати до двадцати лет от роду, у самого основания черепа на шее. Неровной ледяной звездой она расходилась незаметно у волосяного края, постепенно окрашивая касавшиеся её пряди в серебристо-белый, пока те не становились такими же, как у иллике. Это означало одно: юношу ждало звёздное небо.

Раз в два года, летом, в день, когда вставало над Хротгаром одновременно белое и голубое солнце, открывалась мрачная пасть Торгского